Попив чайку, они мило распрощались. Карл Андронович пообещал ближе к вечеру позвонить и узнать, все ли в порядке, поцеловал Инге Тимофеевне ручку (снова внутренне сжавшись от отвращения) и удалился, что-то неразборчиво, но очень мелодично напевая.
Инга Тимофеевна вернулась в комнату и включила телевизор, где как раз начался ее любимый сериал. Через несколько минут она почувствовала, что ей как будто чего-то не хватает. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, она протянула руку и нащупала в коробке конфету. За первой конфетой последовала вторая, за второй — третья, а после пятой Инга Тимофеевна почувствовала, что ее уже тошнит от шоколада. «Как накаркал, ей-богу, — с неудовольствием подумала она, припомнив рассказ Майора Карла Андроновича о том, как он в детстве объелся конфетами. — Еще чайку выпить, что ли?»
Она поднялась с дивана, не отрывая взгляд от экрана старенького «Рекорда», и вдруг почувствовала, что ее не держат ноги. Это было странно: ей ни разу не приходилось слышать о подобных симптомах пищевого отравления. Опускаясь на пол, она продолжала удивляться, но это длилось совсем недолго, потому что, падая, она ударилась головой о пол и потеряла сознание.
Если бы не это печальное обстоятельство, она удивилась бы еще больше, потому что через несколько мгновений у нее отказали легкие… да и все остальное, если уж на то пошло.
Инга Тимофеевна умерла, так и не придя в сознание. Когда ее труп обнаружили, никому и в голову не пришло подвергнуть оставшиеся в коробке конфеты химическому анализу. Впрочем, анализ ничего не дал бы криминалистам: отравлена была одна-единственная конфета — та самая, которую Инга Тимофеевна съела первой.
* * *
Владелец ломбарда на Петрозаводской Валерий Кораблев второй день подряд ждал, когда же, наконец, за ним придут, чтобы взять под стражу. Тот, кто думает, будто такой человек, как Валера Кораблев, мог просто сидеть, сложа руки, и дожидаться неизбежного конца, глубоко ошибается. Внутри Кораблева жило томительное ожидание, глубоко запрятанное на дне его серо-зеленых подвижных глаз. Снаружи Кораблев представлял собой сгусток кипучей энергии, направленной на решение первоочередных задач в порядке их возникновения.
Проводив (на четвереньках) бешеного быка, назвавшегося капитаном милиции Нагаевым, Кораблев трясущимися руками запер ломбард и опустил ролеты, наглухо отгородив себя от улицы. Он понимал, что запирает сарай после того, как оттуда уже увели лошадь, но ему просто необходимы были несколько минут покоя, чтобы поразмыслить и привести себя в порядок.