Под хламидой у Андролекса оказалась другая, точно такая же. Ее ангел тоже снял и опять надел на Губкина. И снова, и снова, и снова.
В исторических книжках Губкин читал, что в средневековой Руси самой почетной наградой почиталась туба, жалованная с царского плеча. А тут не с царского, с ангельского! Да сколько!
– Спасибо, мне хватит, – пробовал воспротивиться Александр, но Заступник не слушал.
Он все надевал и надевал на него хламиды, а они не кончались. Губкин уж и со счета сбился. Но ни тяжести, ни стесненности в движениях не ощущал, лишь приятное тепло.
"Всё, – наконец вздохнул Ангел, как показалось, с беспокойством. – Больше нельзя. Буду молиться, чтоб хватило. И ты молись".
Он взял Губкина, укутанного, как луковица, в сто одёжек-без-застежек, за руку, потянул кверху, и они вдруг устремились ввысь.
Вот они, мытарства, сейчас начнутся, догадался Александр, но испугался несильно. Во-первых, Заступник с ним, а во-вторых, ангельские одежды придавали храбрости. Доспехов прочнее не бывает.
Смущало лишь одно. Из священных книг достоверно известно, что новопреставленная душа бывает истязаема мытарствами на третий день после выхода из плоти, потому и возносят в храме особые молитвы во души поддержание. Но три дня ведь не прошло!
Хотя кто знает, сколько времени в земном исчислении поднимался он в колодезе? Чувствовал себя Губкин так, будто ему не тридцать два года, а вдвое больше.
Нельзя, однако, сказать, чтобы этот хронологический казус занимал его очень сильно. Слишком много поразительного было вокруг.
Чем выше к облакам поднимались они с Андролексом, тем люднее становилось в небе. Много, с тень много человеков разного пола, возраста и облика возносились кверху, сопровождаемые каждый своим ангелом. Почти все новопреставленные тоже были в хламидах, но увидел Губкин, чуть повыше себя, и совсем голого мужчину. Он ежился, тряс бородой и плакал.
Воздух затуманился. Это летящие достигли облака.
"Тут мытари первого судилища, – сказал Андролекс, – где взыскивают за празднословие".
Проворные черти в черных таможенных мундирах ощупывали женщину, достигшую заставы раньше Губкина. Содрали с нее одно белое одеяние, другое. Дали пинка, чтоб отправлялась дальше. Женщина только взвизгнула.
Следующий на очереди был голый, с которого, казалось бы, и взять нечего.
"Сучил языком, раб Божий. Как метелкой мел!" – радостно закричал один из бесов. Двое других всадили в орущего когти и ловко содрали с него кожу, после чего скинули кровоточащее тело вниз. Сопровождавший мужчину заступник с плачем отлетел в сторону.