Интересно, что бы я сейчас делала, будь я нормальной одинокой девушкой в Нью-Йорке, вроде Маффи? Наверняка пошла бы куда-нибудь с подругами. Правда, у меня нет подруг. Нет, это не совсем так. Но одна одинокая подруга занята тем, что преследует моего коллегу с четырьмя детьми, а другая — замужняя — сейчас слишком переполнена гормонами, чтобы с ней можно было нормально повеселиться.
Я посмотрела на фургон для перевозки мебели. Он все еще стоял.
Интересно, что будет с Маффи, когда закончится забастовка? Должна же она когда-то кончиться. Вряд ли президент будет долго терпеть огромную надувную крысу перед своим кабинетом. Работу Маффи конечно не потеряет, и это для нее счастье — не придется отказываться от квартиры, ради которой она продала свадебный сервиз. Но чем она будет заниматься целыми днями?
Наверное, начнет тренироваться — готовиться к пешему походу с Тедом. Из них действительно получится красивая пара. Правда, между ними еще меньше общего, чем между мной и Тедом, — не представляю Маффи на Аппалачской тропе. Как она там сможет делать эту свою пышную прическу без фена? А Тед вряд ли когда-нибудь заинтересуется орнаментом на фарфоре. Но ведь люди меняются.
«Убийство всегда кому-нибудь выгодно».
Это сказал Купер, когда стоял не так уж далеко от того места, где сейчас стою я.
«Всегда».
И тут меня вдруг осенило. Наверное, эта мысль давно существовала где-то на краешке моего мозга, между сознательным и бессознательным, так же как и мои истинные чувства по отношению к Теду. Но по каким-то неведомым причинам я все время отталкивала эту мысль — наверное, потому, что она была неудобная. Но сейчас я впустила ее в сознание.
И она там осталась.
Я знала, что мне нужно с этим что-то делать. Сейчас.
Я повернулась. Но вместо того чтобы идти налево, в направлении дома, я пошла направо, в ту сторону, где жил Оуэн и где сейчас стоял мебельный фургон. Я вошла в здание, где остановилась Пэм, подошла к привратнику и попросила позвонить в квартиру Оуэна.
— Как мне вас представить? — спросил привратник.
Это был один из людей Розетти, и он изо всех сил старался произвести хорошее впечатление, что было нелегко с зубочисткой во рту.
— Скажите, что пришла Хизер, — сказала я.
— Хорошо.
Пэм, похоже, удивилась, но велела меня впустить. Сама не знаю почему я сделала то, что сделала дальше. Я только помню, что меня затрясло. И не от страха. От гнева.
Я могла думать только о дурацких тряпичных куклах на свитере Пэм, о черной и белой кукле, держащихся за руки.
Просто удивительно, какие мысли приходят в голову, когда перед глазами проносится жизнь твоего босса.