— Свистушки, — позвал их Гевин.
Девушки на секунду перестали хихикать и оглянулись. Он показал на объявление.
— Не ходите туда. Закрыто, видите?
Девушки посмотрели на объявление. Потом на Гевина. Потом переглянулись, захихикали и направились к пожарной лестнице.
Гевин снова взглянул на меня. Думаю, по моему лицу он догадался, что я не поверила в его рассказ.
— Ей-богу, Хизер, я не сочиняю. Она так и сказала. Точно тебе говорю.
— Она сказала, что виновата в смерти Оуэна? — Я покачала головой. — Гевин, это какая-то бессмыслица.
— Знаю. — Гевин пожал плечами. — Но она так сказала. Поэтому я и пошел тебя искать. Я подумал, что это… ну, в общем, улика. Правильно?
Я опять покачала головой.
— Не знаю, что это. А еще что-нибудь она говорила?
— Не-а. Она сразу после этого расплакалась, и я больше ничего от нее не добился. Она сказала, что хочет домой. Но она из Уэстчестера, так что не может в любой момент взять и уехать. Она собиралась позвонить матери, чтобы та встретила ее на станции железной дороги. Вот я и решил, что лучше найти тебя поскорее. Ну, ты понимаешь, ты можешь попытаться не дать ей… в общем, улизнуть. Дело было минут пять назад, и если поторопишься, то ты ее еще застанешь.
Я кивнула. Меня удивило такое проявление здравого смысла со стороны Гевина.
— Ладно, хорошо. И… спасибо, Гевин. Я сейчас же пойду и встречусь с ней. Может, удастся ее успокоить и уговорить встретиться с полицией до того, как она…
Но тут меня прервал леденящий душу визг, мне показалось, что он донесся откуда-то с первого этажа.
Я не стала ждать, когда выйдет начальство, а распахнула дверь пожарной лестницы и помчалась за хихикающими первокурсницами, перескакивая через три ступеньки. Гевин бежал за мной.
Обе девушки стояли в вестибюле, судя по всему, с ними ничего не случилось. Вместе с толпой других обитателей резиденции они, открыв от удивления рты, наблюдали, как полицейские уводят Себастьяна Блументаля, закованного в наручники. Его вели мимо стойки ресепшн, мимо охраны. Позади с мрачным видом шагал детектив Канаван. Выставив вперед ладони, он говорил:
— Все, ребята, представление окончено, расходитесь по комнатам. Идите, идите.
Но никто не двинулся с места. Да и как можно было уйти, когда шоу — это было совершенно ясно — далеко не закончилось?
— Смотрите внимательнее! — кричал Себастьян, еле передвигая ноги. Нельзя сказать, чтобы он шел добровольно, но при его тощей комплекции дюжим полицейским не составляло большого труда тащить его за собой. — Вот на что идут ваши налоги. Ну, может, не совсем ваши, потому что вы студенты и еще не платите налоги, но деньги, которые вам когда-нибудь придется платить в качестве налогов, пойдут на преследование тех, кто всего лишь пытается что-то изменить в жизни бедных и угнетенных. И неважно, что я ни в чем не виноват, что я всего лишь пытался улучшить условия труда ваших инструкторов, с которыми обращаются практически как с рабами…