Поезд остановился.
Вот это станция! Черный мрамор… Малахит… Гигантские зеркала из горного хрусталя… Фонтан посреди перрона…
И — караулы кремлевских кадетов в парадной форме.
Легкий ветерок, ароматный воздух…
Повсюду — свет. Невозможно поверить, что над нами сотни, а может быть, тысячи метров горной породы. Кажется, что, если поднять глаза, увидишь над собой голубое небо и солнце.
Я поднял глаза. И увидел над собой голубое небо и солнце.
Как? Возможно ли это?
Значит — возможно.
— С вами хочет поговорить Председатель Совета Обороны товарищ Растов.
Так и сказал: «хочет поговорить»!
Совет Обороны — это высший орган государственного управления, который был создан решением Совета Директоров сразу же после начала войны. Его наделили чрезвычайными полномочиями и поместили на высшее место в государственной иерархии. Совет Обороны, таким образом, подмял под себя и директоров, и все министерства, и, насколько я мог судить, Генштаб вместе с СВГК, Ставкой Верховного Главнокомандования.
Ну а что значила должность Председателя Совета Обороны — объяснять, надеюсь, не надо.
Факт, не делающий мне чести: я как-то не очень внятно представлял себе, кто же этот Председатель и откуда он взялся. Даже фамилию толком не смог запомнить. Несколько наших газет, попавшихся мне в руки на Большом Муроме, публиковали официальные заявления Совета Обороны, но личных обращений Председателя к народу, которые было бы уместно сопроводить его фотографией, мне не попадалось.
Однако мое невежество не помешало мне проникнуться важностью момента. Если уж с нами, простыми исполнителями простых приказов, «хочет поговорить» сам Председатель, то… то дела наши из рук вон плохи!
И вот — зал, выдержанный в строгом державном стиле. Небольшая трибуна с государственным гербом России.
Первые и последние ряды кресел нас вежливо попросили не занимать. Там разместилась охрана из офицеров в парадной форме ГАБ.
Табельное и наградное огнестрельное оружие — у кого оно имелось — забрали при входе. Скорее по традиции: ни за что не поверю, что трибуна не была отгорожена от зала комплексом надежных спецсредств.
Я даже какое-то время подозревал, что перед нами на самом деле пустая ниша, а все ее содержимое — затейливая оптическая фикция. Впрочем, как оказалось впоследствии, насчет этого я погорячился.
Когда Председатель появился на трибуне, я, конечно же, вспомнил. Да, его лицо мелькало где-то в новостях и в прессе мне попадалось… Но без смысловых ударений вроде «вот он, Председатель», а так — в ряду прочих деятелей.
Заметный такой мужик лет пятидесяти в штатском. Покрой у пиджака, однако, был необычный, полувоенный. И вообще — какой там пиджак! Скорее — китель, но такого фасона, который в современной армии не носят. И, конечно, без знаков различия. Только скромная такая Золотая Звезда Героя…