— Да какие тут «варианты»! — к разговору вновь присоединился Башкирцев. — Давайте для начала успокоимся! И перестанем тыкать пальцем в небо!
— Давайте успокоимся, вот именно! — не выдержал Нарзоев. — Хватит кричать!
Он был так возбужден, что не сразу отреагировал на зуммер вызова: ожил дистанционный терминал. Удобная штука, терминал позволял пилотам пользоваться мощным бортовым оборудованием связи «Счастливого», находясь в нескольких километрах от планетолета.
— Да! Да! Слушаю! — закричал Нарзоев в трубку с раздражением человека, которого непрошеный звонок оторвал от важного разговора с интересным, обаятельным собеседником (чего и в помине не было). Пилот, похоже, не сразу сообразил, что появилась та самая долгожданная связь, отсутствие которой вызвало столько малоосмысленной болтовни.
— Не понимаю! Говорите по-русски!.. Ч-черт… Как будет по-испански «говорите по-русски»? — Это Башкирцеву.
— Что-то там эн руссо… халар… хавлар… Хаблар эн руссо, да.
— Но рекогнисьо! Хаблар эн руссо!
— Что вы фантазируете?! — воскликнул Башкирцев. — Какое еще «рекогнисьо»?! «Понимать» — это «компренде»! Дайте мне!
— Идите на хер и там погибните! Я из-за вас координат не расслышал! — заорал на него Нарзоев.
И, отойдя на несколько метров в сторону, вдруг заговорил совершенно новым, деловым тоном:
— Да. «Счастливый», служебный планетолет РАН… Да, «Блэк Вельвет». Записываю… Аш тысяча, подтверждаю… Не понял, повторите… Наклонение восемь, подтверждаю… Фи сорок четыре ноль пять… Имеются… Деревня, то есть лагерь археологов… И база Альта-Кемадо… Кажется, уничтожена полностью…
При этом, задрав голову, Нарзоев шарил глазами по небу, будто бы именно там находился его собеседник. Вообще-то так и было, но бледный от возмущения Башкирцев (которого не посылали по старинному русскому адресу уже лет сорок) решил, что пилот окончательно свихнулся. Его даже посетило подозрение, не является ли беседа Нарзоева чистой симуляцией, не говорит ли пилот в мертвую трубку.
Но тут Нарзоев посмотрел в сторону моря… и профессор, проследив его взгляд, был вынужден признать, что у него разыгралась мнительность!
Несколько черточек. Флуггеры. Нарзоев помахал им рукой.
— Вижу вас… Да, почти точно напротив Цирка… Алексей Нарзоев… Нар-зо-ев… Удачи и вам, команданте! Хаста пронто!
Пилот сунул трубку обратно в нагрудный карман.
— А теперь, Нарзоев, извольте немедленно извиниться! — потребовал Башкирцев.
— Что?
— Извинитесь! Или я… или я вас больше не знаю!
— За что извиняться-то?
— То есть как? По-вашему, вам не за что извиняться?!
— А… Ну извините… Да что вы, профессор, в самом деле?!! Какие могут быть извинения?! Вы знаете, с кем я только что говорил? С вон теми истребителями! И вы знаете, что мне сказали? Война началась! Война с Конкордией, профессор! Мы должны немедленно отправляться на рандеву с ульем! Иначе будет поздно, а может быть —