— Издеваться не люблю и не умею. За издевательствами к комендантше лучше обращаться, к тете Клаве. Это раз, — строго сказала Люба. — И я тебе совершенно конкретно предлагаю пойти со мной. Это два.
— А куда это ты собралась?
— В культурный центр «Перископ». На литературный вечер. Мне там Андрюха свидание назначил!
— С каких это пор твой подводник интересуется литературой?
— Литература ему до лампочки, — простодушно ответила Люба. — Просто народу на вечере ожидается много. Вот их группу в полном составе и отрядили, чтобы следили там за порядком. А вдруг господа-поэты вздумают безобразничать?
— А-а, понятно… Так себе и представляю — половина народу пьет портвейн в буфете, а вторая половина употребляет прямо в зале, под чтение стихов. Носы красные, перегаром несет… А бедным кадетам все это карауль!
— Какая же ты все-таки язва!
— Такая уродилась! И если кому-то не нравится, я себя любить совершенно не заставляю! — С этими словами Таня вновь уставилась в экран и с наигранным энтузиазмом принялась рассматривать вторую резную крышку Голубиного Саркофага.
Крышка была искусно инкрустирована лазуритом уникального химсостава, залегающим, между прочим, на соседней от Авлиды планете Каринтия. Каким образом, дорогие товарищи, лазурит с Каринтии очутился в распоряжении декораторов саркофага, творивших в доиндустриальную эпоху, при полном отсутствии не только ракето- но и самолетостроения? Правильно, товарищи. Перед нами — еще одна загадка ксеноистории!
Таня была уверена, что Люба непременно обидится и уйдет на свой вечер, громко хлопнув дверью.
Но ничего не нарушило тишину комнаты. Лишь за спиной у Тани деликатно заскрипела половица.
— Ну, Танюшка, ну, зайка… Не будь же ты такой противной! — ласково пропела Люба, касаясь своей напудренной щекой Таниной горячей шеи. — Пойдем со мной. Развеешься.
Глава 5
Наедине с Глаголом
Февраль, 2622 г.
Долина реки Стикс-Косинус
Планета Глагол, система неизвестна
А 23 февраля, в День Армии и Флота, случилось чудо. Самое настоящее.
Нет, Злочев не воскрес. И не спустились к нам с небес чины ангельские, чтобы сокрушить огненными мечами нерусь и нежить в лице майора-воспитателя Кирдэра, коменданта Шапура и их насупленных подчиненных.
И даже в столовой нас кормили чем всегда — кебабами и киселем.
И все же…
…Она висела на стене нашего барака. Как раз напротив двери.
Она привлекала взгляды — как и всякая красавица.
Она была проста, как и все по-настоящему ценное. Незамысловата, как правда.
И неудивительно, что мы смотрели на нее — на нашу стенгазету — во все глаза.
Мы не сразу решились подойти к ней поближе. А когда подошли, то долго рассматривали ее в почтительном молчании. Читали и перечитывали. Охали и ахали.