— Теперь Володе пора защищаться, — говорит тётя Наташа.
— Пока вроде не нападает никто, — говорит дядя Володя.
— Всем сразу нельзя, — смеётся дядя Мурад. — Давка будет.
— А мне и так хорошо, — смеётся дядя Володя. — Как-нибудь потом, в свободное от работы время.
— Потом поздно будет, — говорит тётя Наташа. — Защищаться молодым нужно, пока детей нет.
— Мы, наверное, Надежду Георгиевну совсем уморили своими специальными разговорами, — говорит папа.
— Что вы? Наоборот!
Мы тётю Надю нисколько не уморили. Она всегда мечтала встретить цельных людей. На Севере она их, правда, встречала. И вот сейчас опять встретила, на Юге. Ей, наоборот, приятно.
— А мне как в голову вступило, — говорит Марина Ивановна. — Я всё думаю, какой умный этот ВАК.
— О-о! — говорит папа. — Он такой, он прямо умнющий…
— Пап, — говорю я. — А почему я его не помню? Меня, что ли, не было?
— Когда? — говорит папа.
— Когда он к нам приезжал, — говорю я. — Он ведь к нам приезжал?
— Кто?
— ВАК!
Дядя Володя даже подпрыгнул и ноги выше скамейки задрал, так ему смешно стало. Один дядя Мурад не смеётся. Он улыбнулся тихонько — и всё, потому что он деликатный. Чего тут смешного?
Папа на руки меня подхватил и щекочет щекой.
— Значит, ВАК, — щекочет, — приезжал?
— Ага, — говорю я. И сам щекочусь о папину щёку.
— И ты его забыл? — говорит папа.
— Ага, — говорю я.
— Он обидится, — говорит папа. — Если он узнает, он ужасно обидится.
— А как он узнает?
— А мы вот ему напишем…
Потом папа меня на скамейку поставил и говорит:
— ВАК, крокодил, — это он мне говорит, — это такая комиссия, в ней не один человек, а много, один другого учёней. Они все сидят в Москве, очки на носу…
— У всех? — смеюсь я.
— У всех до одного, — смеётся папа. — Они сидят и читают наши диссертации. Если им диссертация не понравится — всё, другую пиши.
— А твоя им понравилась?
— Выходит, — смеётся папа.
— Какой умный этот ВАК, — говорю я.
А НА ВЕРБЛЮЖЬЕМ МОЛОКЕ МОЖНО?
Говорили, что не будут сегодня работать, а все работают. Только мы не работаем: я, Арина и тётя Надя. Толстый Витя тоже не работает. Он бегает за Ариной и просит:
— Слепи ещё танк!
Арина ему один танк слепила. С пушкой. Витя играл, играл и незаметно этот танк съел. Вместе с пушкой. Теперь ещё просит.
Арина больше не хочет ему лепить. Ей уже надоели танки, честное слово.
Витя подумал и говорит:
— Тогда слепи вертолёт…
Арина вертолёт не может слепить. Она близко к вертолёту не подходила, не знает, как его лепить. Вот вертолёт прилетит, Арина тогда и слепит.
Но Витя не хочет ждать, когда вертолёт прилетит. Ему нужно сейчас. Пускай Арина какой-нибудь слепит, без крыльев.