— Я тебе из Москвы пришлю заводной вертолёт, — говорит тётя Надя. — Летать будет!
— Из хлеба! — говорит Витя.
— Пластмассовый, — говорит тётя Надя. — Заводной.
Но Витя не хочет пластмассовый. Заводной он тоже не хочет. Ему простой нужен вертолёт, хлебный.
— Не мешай, — говорит Арина. — Я черепаху пасу.
Чего черепаху пасти? Если убежит, мы другую поймаем, черепах кругом много. Но она убегать не хочет. Ленивая очень, всю зиму спала. Она сейчас траву ест. Травинку губами взяла и тихонько тянет, жуёт. Рот у черепахи зелёный. Панцирь тяжёлый, наверное…
Я на черепаху смотрел и задумался. Я иногда вдруг задумаюсь. Например, о черепахе задумаюсь. Вдруг у неё панцирь на «молнии»? Если жарко, черепаха его может снять. Дождь пойдёт, черепаха панцирь перевернёт, как таз, и дождя в него наберёт. Всем даст попить. Суслику и другим.
— А если её под танк положить, то чего? — говорит Витя.
— Ничего, — говорит Арина. — У неё панцирь.
— У неё панцирь на «молнии»!
— Где? — говорит Витя. — Покажи!
И схватил черепаху. Она голову убрала в панцирь, лапами от Вити закрылась и пыхтит. Не хочет, чтоб Витя её исследовал.
— Врёшь, — говорит Витя. — У неё «молнии» нет, она целая.
— У тебя штаны тоже целые, — говорит Арина. — А «молния» есть!
— Ага! — говорит Витя. — А то как же я в них залезу?
— А она как в панцирь залезает? — говорит Арина.
— Просто так сделано, — говорю я. — Не видно — и всё.
Всё-таки должно быть видно. Хоть чуть-чуть! Мы с Ариной стали вместе смотреть. Никакой щёлки нет. Потом стали пальцами щупать. Когда пальцами щупаешь, панцирь неровный такой, весь в бугорках, а по краям даже оттопырился. Загнулся, когда черепаха его надевала. А щёлки ну нигде нет.
— Очень тонкая «молния», — говорю я.
Может, ножиком всё же нащупаем, ножик ведь тонкий.
Мы ножик со стола взяли и по панцирю водим тихонько. Может, «молния» всё же откроется? Черепаха пыхтит, но не открывается. Такая упрямая. Витя её ножиком в панцирь ткнул. Она всё равно не открылась, только на Витю фыркнула.
— Сними панцирь, — говорит Витя. — Сними, пожалуйста, черепаха!
И опять её ножиком ткнул.
— Это уже не игра, — сказала тётя Надя.
И отняла нож у Вити.
Черепаха шмякнулась на песок. Высунула из панциря голову и пошла, загребая когтями. Вон как быстро пошла. Решила, наверное, убежать.
— Это мой нож, — сказал Витя и полез на стол. — Это моего папы нож.
— Знаете, что мы сегодня сделаем? — сказала тётя Надя. — В честь диссертации мы сделаем заварные пирожные.
— Настоящие? — спросил Витя и сразу перестал лезть.
— Конечно, — сказала тётя Надя.
— А вы умеете? — спросил я.