— Я тебя сейчас счищу, — говорю я.
Надо попробовать. Я вот как попробую. Я трусами Арину тру, они мягкие. Но соль всё равно не счищается. Крупная, правда, падает вниз с Арины, а мелкая втирается в кожу. Мне её так до завтра не оттереть.
Тени, главное, нет. Всё солнце на нас светит.
Конечно, вода нужна. Но воды нет. Только в машине вода.
— Надо к машине бежать, — говорю я.
— Не могу, — говорит Арина, ей говорить больно. У неё на лице так кожа стянулась, она ртом пошевелить не может.
— Тут близко, — говорю я.
— Я наступать не могу, — говорит Арина.
Если бы папа тут был, он бы Арину донёс. Или дядя Володя. Или дядя Мурад. Но никого нет. Они у родника остались, всё равно не услышат. На нас уже ящерицы смотрят.
— Тогда я тебя потащу, — говорю я.
— За ноги? — спрашивает Арина.
И на меня посмотрела. Хоть глазами моргнула. А то смотрит, как большеглазый, — мимо.
Мы дома иногда так играем. Когда спать не хочется, а надо тихо. Папа работает, например, у себя в кабинете. Мы тогда играем. Кто на руках дольше пройдёт, если за ноги держать. Это совсем другое дело. Сейчас-то дело серьёзное! Если солнце на Арину так будет сверкать, у неё спина, правда, лопнет, я понимаю. Эту соль надо поскорей смыть.
Я обрадовался, что она посмотрела. Опять говорю:
— Я тебя как спальный мешок потащу. За уши.
Арина улыбнулась немножко. Сразу сморщилась, говорит:
— Больно.
Я её за руку схватил. И тяну. Мы уже идём.
— А ты не улыбайся, — говорю. — Разулыбалась! Там приборы гибнут, а ты улыбаешься! Нашла время улыбаться! В кузове всё спеклось, а ты улыбаешься! Папа велел прямо к машине идти, а мы вон сколько времени потеряли. Пока открыли родник, пока что!
Я всё подряд говорю. Сам не знаю, что говорю. Я себя даже не слушаю. Я Арину тяну. Тащу её за руку. Я просто так говорю, чтобы Арина не думала. Когда говоришь, то уже не думаешь. И никто не думает.
Мы идём.
Вон машина. Близко уже. Под машиной тень. В машине вода. Как хорошо, что у нас есть машина. Это наша машина!
— Пить, — говорит Арина.
Пусть говорит. Машина уже рядом. Ещё немножко.
— Я сейчас сяду, — говорит Арина.
Но я её тяну за собой. Арина идёт. Вот наш костёр. Саксауловая палка лежит. Какая кривая! Вот наша кошма, Боря её утром сложил. Вот машина. Колесо какое огромное, выше меня.
— Холодно, — говорит Арина.
Просто её немножко трясёт.
Теперь я знаю, что делать. Я в кузов влез. Вот бочка, вот шланг. Ага, ещё пробка. Я зубами вынул. Воды почему-то нет. Как я забыл? Нужно сделать напор. Я такой напор сделал, даже не знаю, как я сумел. Вода прямо хлынула из шланга. Вниз. На Арину.