— Я шесть! — кричит Боря. — Кто больше?
— А мы, случайно, не лопнем? — спрашивает тётя Надя.
— Когда мы от чая лопались? — смеётся папа. И допивает свою кружку. Залпом.
— Чая больше нет, — говорит дядя Мурад.
Он вообще-то вовремя кончился. Я больше пить не могу. У меня стал такой живот, прямо мешает лежать.
Дядя Мурад чайником подвигал, там ещё плещется. Немножко чаю, на донышке. И уже гуща стоит, на донышке.
— Самое лучшее место чая осталось, — сказал дядя Мурад.
Вот он как сказал. Мы не то, значит, выпили. Пили, пили, а самое лучшее место осталось в чайнике. Обидно, конечно, но я больше всё равно не могу. Пусть, кто хочет, пьёт.
— У нас так говорят, — сказал дядя Мурад. — Самое лучшее место чая, говорят, другу отдай.
И всё из чайника вылил в тёти Надину кружку.
— Как у вас хорошо говорят, — сказала тётя Надя. — Спасибо.
И всё выпила. Прямо с гущей.
И мы сразу стали машину грузить
Мы едем домой через весь заповедник. Не зря съездили! Мы, конечно, не все родники почистили, просто нам не хватило воды. Но уж что успели! Зато один родник мы даже открыли. Работа тяжёлая, физическая. Не каждый выдержит с непривычки. Арина заснула прямо в кабине, на ходу. Не выдержала. А я не сплю. Я стою в кузове, рядом с папой, и смотрю вперёд.
— Держись, а то вылетишь, — говорит папа.
Боря так гонит!
Дорога неровная, вылететь можно. Мы по нашей пустыне едем, тут дорог нет. Просто пески. Жёлтые, как сквозь жёлтое стёклышко. Даже оранжевые! И немножко серые. Мы напрямик едем, кратчайшим путём. Вверх на бархан, вниз — с него. Кузов вертикально встаёт, вниз. Папа бочку ногами отпихивает, бочка катается, разболталась. Дядя Володя свои научные мешочки хватает. В мешочках змеи сидят, ящерицы. Надо их до лаборатории довезти. Дядя Володя боится, что они о борта побьются.
Ещё вверх, на бархан. Снова вниз. Опять вверх полезли. Наша машина всем телом гудит. И трясётся. Ну, это ничего, тут беспокоиться нечего. Просто мотору немножко тяжело. А вообще-то наша машина — зверь. Она всюду пройдёт. Когда ей совсем не пройти, мы выскакиваем и саксаул под колеса кидаем. Ещё лучше бы — доски! Но доски у нас не растут, а саксаула много. По саксаулу машина снова идёт. Потом опять увязнет в песке. Подъём очень крутой! Машина рычит и откатывается. Боря её толкает вперёд, а машина опять откатилась. Дрожит!
Боря нам из кабины кричит:
— Не берёт! Придётся соляркой полить!
Если песок соляркой полить, машина сразу влезет. От солярки песок твердеет! Будто дорога.
— Нечего портить пустыню, — говорит папа. — У нас заповедник!