За счет присоединения к СССР ряда территорий и республик западная граница страны была существенно отодвинута на запад. Численность РККА с конца 1939 года и до начала войны практически удвоилась. За этот период дополнительно открылось 77 военных училищ. Военная промышленность освоила и запустила в серию целый ряд новейших образцов танков, самолетов, артиллерийских систем. На территориях, вошедших в состав СССР, было развернуто строительство оборонительной линии «Молотова». Генеральный штаб РККА разработал новый мобилизационный план, а также план развертывания вооруженных сил СССР на случай начала войны, в котором Германия прямо была указана как наш главный вероятный противник.
Все это говорит о том, что Сталин не верил в миролюбие Гитлера и упорно готовился к неизбежной схватке с нацизмом. Тем не менее, он вполне резонно считал, что в 1940 году немцы не могли напасть на СССР, поскольку в это время они еще не закончили войну на Западе. Конечно, после поражения Франции сухопутного фронта в Западной Европе фактически уже не существовало. И, тем не менее, воздушная война, морская блокада, а также сражения, происходившие в Северной Африке, требовали от Германии и ее экономики большого напряжения сил. Кроме того, управление оккупированными странами и возможность высадки английского десанта на северном побережье Франции приводили к необходимости содержать в Западной Европе более полусотни дивизий вермахта.
Тот факт, что в 1940 году нацисты так и не посмели напасть на СССР, давал Сталину определенную надежду на то, что до тех пор, пока Гитлер не разделается с Великобританией, он не отважится развязать большую войну на Востоке. Однако саму возможность немецкой агрессии в текущем году Иосиф Виссарионович в начале 1941 года, в принципе, не отрицал, тем не менее считая, что, скорее всего, она начнется только в следующем, 1942 году. Об этом, в частности, свидетельствует в своих мемуарах маршал Мерецков, описывая разговор со Сталиным, состоявшийся у него в начале февраля 1941 года:
«И.В. Сталин заметил, что пребывать вне войны до 1943 года мы, конечно, не сумеем. Нас втянут поневоле. Но не исключено, что до 1942 года мы останемся вне войны».
Резкое изменение позиции Сталина по вопросу о возможных сроках начала войны произошло только 6 апреля, после нападения немцев на Югославию. Об этом говорит как беспрецедентная реакция Сталина на само известие о нацистской агрессии против Белграда и последовавшая после этого отчетливая смена характера отношений СССР с Германией, так и срочно предпринятые в мае-июне крупномасштабные оборонительные мероприятия по подготовке к отражению немецкого вторжения.