Она задумалась, говорить – не говорить:
– Но мне бы страстно хотелось заняться чем-нибудь таким, что мне бы понравилось, нет, не просто понравилось, а страстно бы меня увлекло. Ну вот, видите, сколько всего страстного в одной фразе.
Она замолчала и вдруг сказала:
– А вы?
– Что я?
Фанни комично вытаращила глаза.
– Да, вы. Вы ведь всегда только слушаете. Давайте поменяемся ролями. Я очень невежлива?
– Я? – смеясь, сказала Фанни. – Но у меня же есть Ален Малиграсс!
Жозе вскинула брови: была минутная пауза, потом они посмотрели друг на друга, словно были ровесницами.
– Это что, очень заметно? – спросила Фанни.
Что-то в ее интонации тронуло и смутило Жозе. Поднявшись с дивана, она принялась ходить по комнате.
– Не знаю, что такого особенного в Беатрис. Красота? Или эта слепая сила? Ведь такого честолюбия, как у нее, ни у кого из нас нет.
– А Бернар?
– Бернар больше всего на свете любит литературу. Это разные вещи. И потом, он умен. А с ее глупостью жить куда легче.
Жозе снова подумала о Жаке. И решила рассказать о нем Фанни, хотя вообще-то собиралась промолчать, чтобы посмотреть, насколько та будет поражена, когда Жак придет за ней. Но пришел Бернар. Увидев Жозе, он засветился счастьем, и Фанни тотчас это приметила.
– Фанни, у вашего супруга – деловой ужин, и он прислал меня за элегантным галстуком, потому что сам зайти не успевает. Он дал мне точные инструкции: «Голубой в черную полоску».
Все трое захохотали, и Фанни отправилась за галстуком. Бернар взял Жозе за руки:
– Жозе, я счастлив, что вижу вас. Но несчастлив, что это всегда бывает так недолго. Вы больше не будете ужинать со мной?
Она смотрела на него: он был какой-то странный, огорченный и вместе с тем счастливый. Бернар слегка склонил свою черноволосую голову. Глаза его горели. «Он похож на меня, – подумала Жозе, – он одной со мной породы, я должна была бы полюбить его!»
– Давайте поужинаем, когда захотите, – сказала она.
Вот уже две недели она ужинала с Жаком у себя дома, потому что он, не имея возможности заплатить, не хотел идти в ресторан, а дома у Жозе его гордость страдала куда меньше. После ужина Жак часами зубрил свои уроки, а Жозе читала. Для нее, привыкшей к ночным развлечениям и веселым разговорам, такая почти супружеская жизнь с полунемым была просто невероятной. Она поняла это сразу же.
Раздался звонок, и она отняла руки.
– Спрашивают мадемуазель, – сказала горничная.
– Зовите же, – распорядилась Фанни.
Она стояла на пороге. Бернар обернулся и тоже посмотрел на входную дверь. «Ну прямо как в театре», – подумала Жозе, чуть не расхохотавшись.