Я быстро оделась: особо выбирать не из чего. Неважно, кто именно стащил мои шмотки из корзины для грязного белья, важно, что одежды почти не осталось. Если бы ситуация не была такой пугающей, то я бы порядком разозлилась.
Уже собираясь пойти вниз, чтобы позавтракать, я заметила «Грозовой перевал». Потрепанная книжка лежала на полу – там, куда ее уронил Эдвард, – послушно раскрытая на той странице, которую он читал.
Я с любопытством подняла ее, пытаясь припомнить, что говорил Эдвард. Что-то о сочувствии – и не кому-нибудь, а Хитклифу. Быть того не может – вот уж это мне наверняка приснилось!
Четыре слова на странице зацепили взгляд, и я наклонилась, чтобы внимательнее прочесть абзац. Это оказались слова Хитклифа, и я хорошо их знала:
«В этом видно различие между его любовью и моей: будь я на его месте, а он на моем, я, хоть сжигай меня самая лютая ненависть, никогда бы я не поднял на него руку. Ты смотришь недоверчиво? Да, никогда! Никогда не изгнал бы я его из ее общества, пока ей хочется быть близ него. В тот час, когда он стал бы ей безразличен, я вырвал бы сердце из его груди и пил бы его кровь! Но до тех пор – если не веришь, ты не знаешь меня – до тех пор я дал бы разрезать себя на куски, но не тронул бы волоска на его голове!».
Мое внимание привлекли слова «пил бы его кровь».
Я вздрогнула.
Да уж, мне наверняка приснилось, что Эдвард хорошо отозвался о Хитклифе. И вряд ли он читал именно эту страницу. Книга могла упасть и раскрыться на любом месте.
– Мне было видение… – зловещим тоном начала Элис.
Эдвард ткнул ее локтем в ребра, но она ловко уклонилась.
– Ладно, – проворчала Элис. – Хотя я в самом деле предвидела, что тебя будет легче уговорить, если сказать заранее.
Мы шли к машине после уроков, и я понятия не имела, о чем говорила Элис.
– И что бы это значило?
– Только без истерик.
– Вот теперь я и вправду испугалась.
– В общем, у тебя… то есть у нас… будет вечеринка по поводу окончания школы. Бояться абсолютно нечего. Но я предвидела, что ты устроишь истерику, если я преподнесу это в качестве сюрприза… – Элис ловко упорхнула в сторону, не позволив Эдварду взъерошить ей волосы. – И Эдвард заявил, что я должна тебе все рассказать. Честное слово, ничего сверхъестественного не планируется!
Я тяжело вздохнула.
– Спорить бессмысленно.
– Совершенно бессмысленно.
– Ладно, Элис, я приду. И мне будет глубоко противна каждая проведенная там минута. Честное слово.
– Вот и умница! Кстати, мне очень нравится твой подарок. Ты здорово постаралась.
– Элис, я ничего тебе на дарила!