- Кто это?
- Или что это? - поправил я. - Хрен его разберет. Я тут книжку одну читал, журнал то есть. Что это за тварь, не знаю, но зовут ее или его Тук-Тук.
Стук больше не повторялся. Мы минут пять еще караулили у двери, но за ней стояла тишина. Я рассказал Лабусу про журнал смены и о том, что в нем написано. В конце концов, так ничего больше не услышав, мы зашли в комнату связи, я уселся на стол, лицом к двери, а Лабус сел на стул и взялся за журнал.
- Фигня какая-то, - произнес Костя чуть ли не возмущенно, листая его. - Чертовщина!
Я чуть ли не физически ощущал, какая борьба происходит сейчас в сознании напарника. При его-то скептическом здравомыслии и рассудительности - и вдруг этакая мистика, в которую он отродясь не верил. Впрочем, Лабус не был бы Лабусом, если бы вскоре не пришел в себя.
- Но вообще, такие эти… такие документальные свидетельства катастрофы - редкость, - заметил он, успокоившись.
- Редкость, конечно, - согласился я. - Так что ты про Тук-Тука думаешь?
Он пожал плечами.
- Ну, испугал он меня, честно скажу. Может нам убраться отсюда?
- Легко сказать. Он же снаружи. Впустить - впустил, а вот даст ли выйти?
Мы поглядели на дверь. В тускло освещенном коридоре и в других комнатах стояла полная тишина.
- Совсем я ерунду поспал. - Лабус посмотрел на часы. - Ладно, что будем делать?
- Ложись, досыпай. Потом подежуришь, я посплю, а утром уйдем отсюда. Разберемся по дороге, что это там за Тук-Тук. Давай, иди, журнал почитаешь потом, когда будет твое дежурство.
Он отложил тетрадку, встал. Мы прошли в комнату отдыха, и я спросил, кивнув в сторону спящей:
- Как она?
Костя взял девушку за кисть, пощупал пульс.
- Ну, как… дрыхнет, пульс нормальный. Ладно, мне еще тебя сменять, дай поспать нормально.
Он лег, а я опять пошел в комнату связи.
Усевшись, достал сигарету. Прислушался - глухая тишина кругом. И никаких «тук-туков» не слышно. Вроде и спокойно, а атмосфера жутковатая, тревожная. Давящая какая-то, неприятная. Так и ждешь, что в коридоре звук какой-то раздастся… Мне вдруг стало очень неуютно сидеть спиной к дверному проему, хотя ведь в коридоре никого не может быть. А что сейчас наверху, в темном пустом здании штаба происходит? Какие там существа могут бродить в ночном мраке?
А может тут ход тайный есть, в подвале?
От этой мысли я похолодел. В тусклый проем за спиной выглядывает чья-то голова, темные пустые глаза смотрят мне в спину…
Я вскочил, развернувшись, сграбастал винтовку со стола. В дверях, конечно, никого не было, виднелась только стена в цементной «шубе». Тьфу, пропасть! Ну какие тайные ходы в штабе обычной войсковой части, что ты несешь, Курортник?! Бред же, бред! Я переставил стул, сел к проему лицом и закурил. Опять положил винтовку на край стола и приказал самому себе больше к ней не прикасаться, пока не придет время Лабуса дежурить. И как он может дрыхнуть в такой обстановке? Вот же незатейливый человек… А у меня нервы совсем ни к черту. Это потому, что командовать пришлось, после того как Давыдов командира убил. Когда ответственность на тебе, да еще в таких обстоятельствах, нервные клетки очень быстро сгорают.