Или его развеяли ветры?
Ведь это было так давно,
А дым не носится долго…
Особенно тот, тяжелый и жирный,
Окрашенный страшным огнем.
И он оседал.
Он еле влачился сквозь туман между тощих сосен,
Над застывшей болотистой почвой.
И клочья его оставались на проволоке
И застилали пронзительный луч,
Который из тьмы, сквозь тени ушедших лет,
Колет и колет в сердце.
Весь ли дым опустился на землю,
Растворился в дождях,
Просочился сквозь горький суглинок и
Мертвую хвою?
Весь ли дым?
Он валил и валил. Днем и ночью.
За транспортом транспорт,
За транспортом транспорт
Обреченно тащился над ржавым болотом
Параллельно полоскам заката.
Нет, не весь он осел на дома и на травы,
Разлохмаченный ветром и временем,
Он все носится в небе, все носится…
Проникает в открытые рты
И потом со слюной попадает в желудок,
А оттуда и в кровь
По исконным путям,
Намеченным в те времена,
Когда из глины господь сотворил человека.
Так смыкается круг, связующий землю и небо.
Только что нам за дело до этого круга?
Что нам за дело?
Если дым, этот дым все такой же
Тяжелый и смрадный.
Но за давностью лет и невидимый и неощутимый.
Проникает в кровь?
Мы отравлены дымом. Отравлены дымом.
Как же жить нам теперь?