— Кто ж ты такой? — спросили его снова.
— Кто взял меня и представил сюда, тот, вероятно, должен знать это, — отвечал Дмитрицкий.
— Послать за Петром Фадеевичем Куминым. Усатый сыщик, поймавший разбойников, явился.
— Господин Кумин, этот человек говорит, что вы знаете его, — сказал один из присутствующих.
Кумин смутился.
— Да, я узнал его, — отвечал он, — но не верю глазам своим… кажется, если не ошибаюсь, господин поручик Дмитрицкий, мы служили в одном полку.
Все присутствующие с новым удивлением взглянули и на Кумина и на Дмитрицкого, который равнодушно осматривал Кумина.
— Каким же образом вы представили этого человека за атамана пойманных разбойников?… Что это значит?
Кумин оробел от этого вопроса.
— Извините… Ей-ей, понять не могу, каким это образом случилась такая неосторожность… Ночью, в суматохе…
— Самым простым образом, — перервал Дмитрицкий, — схватили меня за атамана разбойников, вот и все.
— Ошибка… Простите меня! — прибавил Кумин, обращаясь к Дмитрицкому.
— Хм! если ошибка, так ошибка в фальшь не ставится, — отвечал Дмитрицкий.
— При вас были бумаги и имущество? — спросил один из присутствующих.
— Без сомнения, что все было; но я не знаю, куда это все девалось.
— Все это будет отыскано, — сказал Кумин, — вы, господин Дмитрицкий, имеете полное право на меня жаловаться начальству; я за ошибку буду отвечать… меня отрешат от должности, но по старому товариществу…
— О, не беспокойтесь, и не подумаю жаловаться, но я желаю знать, что вы будете со мной теперь делать? — спросил Дмитрицкий.
— Вы свободны, — сказали присутствующие, приказав снять оковы с Дмитрицкого, — вы так снисходительны к непростительной ошибке господина Кумина. Но каким же образом мы сделаем, чтоб это происшествие не дошло до начальства?…
— Если они не изъявляют претензии, так мне только стоит переменить рапорт, — сказал Кумин.
— А если это как-нибудь откроется? Кто ж нам поверит, что мы отпустили господина поручика Дмитрицкого, а не атамана разбойников? Нет, этого дела так решить нельзя.
— Если они прощают меня, за что же вы хотите меня погубить? — сказал Кумин.
— Каким же образом поступить иначе? Особенной ответственности, впрочем, нельзя вам ожидать, тем более что ответчик претензии не изъявляет… Доставьте только нам бумаги, а их возьмите на поруки.
— Странная путаница, — сказал Дмитрицкий, — но во всяком случае сам я распутывать не буду.
— Не угодно ли вам побыть покуда у меня, господин Дмитрицкий? — сказал Кумин.
— Отчего ж не так; готов быть там, где прикажут; мне все равно.
— Вы сердитесь на меня; но сами посудите: решился ли бы я сделать что-нибудь неприятное бывшему товарищу?