— Ой, что ты, Андрюш, я же понимаю.
— Со светофором ни в чем не повинным тоже понимала, когда распатронила? Как все-таки было дело? Расстройство чувств, да?
Елена Евгеньевна судорожно, после слез, вздохнула, сложила на коленях кулачки.
— Понимаешь, я все звонила, звонила, а его нет. И этот телевизор… Сколько мы всего наделали. Я наделала…
— Мы, старуха, мы. Я с себя ответственности ни за что не снимаю. Но хочу тебя обрадовать, и наделанного немного. Ни одной человеческой жертвы, выбитые зубы и синяки не в счет. А в деньгах родная Отчизна только от ворья каждый день в сто раз больше теряет. Можешь спать спокойно.
Андрей Львович отодвинул стульчик, поднялся к окну. Она подумала, что оттого-то он и не пошел в гостиную: там окна выходили во двор.
— Как ты его все-таки? — Андрей Львович расправил складки занавеси, отодвигать не стал, смотрел сквозь. — В котором это часу? Ах да, в четверть пятого. Хорошо хоть народу никого не подвернулось, да и убрали быстро.
— Да, убрали быстро, — подтвердила Елена Евгеньевна, вновь запереживав. — Я, Андрюшенька, и сама не знаю, что на меня нашло такое. Тоска, злость, вредность какая-то ненужная. Мне почему-то кажется, что такого со мной больше никогда не повторится. Ох, и вспоминать не хочется.
— А вот это зря, — сказал Андрей Львович. Строго постучал согнутым пальцем по столу. — Вспомнить придется. Ты сегодня, когда я уйду, сядешь и все в подробностях мне опишешь. Сразу сядь, не тяни. Обстоятельства, настроение, ощущения свои — это главное. Короче, в форме обычного отчета, как мы с тобой в начале делали, по установочным испытаниям. Только объект будет не заданный, а произвольный. И почему именно его, укажи.
— Да не знаю я почему. Никогда он мне не нравился, вот и все.
— Так и напиши, значит. — Андрей Львович хитро подмигнул. — Кто еще не нравится на этом свете, старуха? На кого зуб имеешь? Может, на меня? Виноват, исправлюсь, пожалейте, гражданин начальник!
Андрей всегда умел разрядить обстановку. Вот и сейчас, Елена Евгеньевна бессознательно ждала какой-нибудь возможности окончательно прекратить неприятный разговор. Закрыть тему и перевернуть страницу.
С Михаилом она решит сама. В конце концов он — только личное, а тут у нее — работа. Величайшая ответственность. Вот так.
Елена Евгеньевна возвращалась в рамки установленной ею самой себе жесткой дисциплины.
— Давай сюда чашку, — сказала она-вторая, — я вылью эти помои. И сходи в гостиную, там на столике приличный коньяк стоит, принеси. Я хочу выпить по-человечески.
— Нормально, старуха, жизнь идет и берет свое чередом!