Повторный щелчок знаменовал окончание беседы, но и услышанного было более чем достаточно.
– Да-а, – протянула Инка. – Как говорится – тут ни убавить ни прибавить… Только одного понять не могу, зачем Ляля называлась Аллой?
– Ну, это проще простого, – ответил Володя. – Она же не была на сто процентов уверена, что Штаргфильд на ней женится, а бегала к нему, будучи замужем за отцом Насти. Вот и маскировалась, чтобы не засветиться. Мало ли – общие знакомые засекут или муж собственной персоной. А женщина она – рациональная, не заполучив журавля, синицу из рук выпускать не собиралась.
– А гинекологом зачем прикидывалась?
– С работой – еще проще. Гинекологом назвалась, потому что решила произвести благоприятное впечатление – не просто, мол, дамочка, а – специалист. В молодости собиралась стать врачом и немного в этом понимала. К тому же до поры до времени она не хотела, чтобы Захар знал, где она живет, а иногда ей было удобно, чтобы он подкинул ее до дома. Тут и консультация подвернулась. Помните, где она находится?
– Всего в квартале от дома Ляли! Вот, хитрюга, – восхитилась Чудновская. – А женись Штаргфильд на ней, легко бы выкрутилась, уволилась, мол, и вся недолга. Сама бы взяла, к примеру, у него денег на воплощение мечты жизни, открытие собственного салона, который, по ходу, уже существует, и опять бы выгадала.
– Это один из тысячи вариантов. Такие мелочи она бы утрясла, не задумываясь. Можно не сомневаться, эта дама нашла бы применение мужниным деньгам, – усмехнулся Петров.
А я окончательно поняла, что совершенно очевидное может на поверку обернуться не просто другим, а, скажем прямо, невообразимым. Но сейчас меня волновал самый главный вопрос – мера возмездия за содеянное, и я спросила:
– Что грозит Ляле и Олегу?
– Мошенничество точно припаяют и на пару лет посадят, – обнадежил Володя.
Дело завершилось, но привычного удовлетворения не испытывали ни мы с Инкой, ни, судя по грустному выражению лица, старший опер Петров.
– Жалко девочку… Ей сейчас ой как не сладко, – сказал он. – Надо же, в один миг обнаружить, что самые близкие, те, в кого свято верила, кого любила, оказались циничными предателями. Такое разочарование не каждый выдержит. Можно или рассудка лишиться, или потерять веру в людей.
– Неизвестно, что хуже, – заметила я.
– Правда, есть надежда, что все обойдется, – улыбнулся Петров. – Есть соломинка, за которую может ухватиться утопающая – Василий Федотов. Когда я добился от Насти признаков жизни, она позвонила именно ему, и он сказал, что придет через минуту…
– На соломинку Вася, скажем прямо, не похож, но ухватиться за него можно, – обрадовалась Инка.