Времени на готовку уже не осталось, так что пришлось довольствоваться салатиком и бутербродом с сыром. Наскоро перекусив, я позвонила в редакции и выяснила, что Тамара Неволькина жаждет вновь сотрудничать со мной на предмет детской поэзии, а газета про животных хотела бы заказать статью о редкой породе собак. Я с радостью согласилась на оба предложения. Тамара предлагала написать четверостишия к картинкам про укладывающихся спатеньки животных – святое дело, а материал про редкую породу, как говорится, лежал у меня в кармане. Впечатлений от встречи с волкособом Гардиком было хоть отбавляй, да и Федотов явно мог дать по этой породе профессиональную консультацию.
Пришло эсэмэс от Инки: «Готовность номер один. Когда и где?» Прежде чем отвечать, я набрала с сотового домашний Эльвирки. У меня подключена функция «антиопределитель», так что угрозы «засветиться» нет. Чуть ли не после первого гудка в трубке раздалось звонкое «Алло!». Объект сидел дома, так что имело смысл караулить около подъезда. «Через двадцать минут во дворе Эльвирки, транспорт – «Мазда»», – отэсэмэсила я Инке.
Никем не опознанная, бодрой рысцой я добралась до места. Машину Чудновской засекла сразу, посмотрела на водительское сиденье – Инки не было. «Наверное, приехала чуть пораньше, решила прогуляться, осмотреться», – решила я и, присев на лавочке неподалеку, оглядела двор. Время было раннее, и всякая нечисть вроде подростков еще не восстала для ночных злодеяний. Так что скамейки у подъездов поделили две группы по интересам – алкоголики и бабки. Инки среди них вроде не было. Созерцая двор, я просидела минут десять и от нечего делать подошла к машине… О, ужас! На заднем сиденье во весь рост растянулась и дрыхла непонятная баба бомжеватой наружности! Безалаберная Инка опять забыла закрыть дверцы, и вот результат. От гостьи следовало срочно избавиться, ну не вести же слежку с такой пассажиркой! Я подергала за ручку, дверца не открылась, видимо, бомжиха закрылась изнутри.
– Женщина! – позвала я, стуча в стекло. – Женщина! Вылезайте из машины немедленно!!!
Баба заворочалась, подняла на меня лицо и осоловело уставилась. Фиолетовый синяк под глазом показался смутно знакомым… Разумеется, это была Чудновская собственной персоной.
– Привет, Наташка, извини, сморило! – начала извиняться она, впуская меня в машину. – Я же полночи не спала, примочки делала.
– Законспирировалась ты классно, ничего не скажешь, – похвалила я. – Только фингал и выдал. Но не перестаралась ли ты часом, мать? Я же сказала «кошелки», а не «бомжихи».