Болота, к слову, мы не проходили. Значит, идем не туда, куда шли. И не туда, откуда пришли. Куда? Хороший вопрос. Ответа я не знал. Знал только, что если упремся в лес, то можно разворачиваться и идти обратно.
— Угрюмый!
Господи, уж лучше бы на аномалию напороться, только б не отвечать.
Волной накатилась апатия. Все, к черту, устал. Надоело. Дайте мне выйти отсюда. Верните мне комнату у барыги-бармена, водку с консервами и прогулки за артефактами до свалки, ну или еще где-то рядом.
Скоро зима. Я хочу сидеть возле своей буржуйки. Греться огненной водой и забыть имя Хлюпик, с которым связаны только идиотские фантазии о походах к несуществующему Монолиту и не менее глупые, хоть и благородные, фантазии о том, что кто-то кому-то чем-то обязан. И погоняло Мунлайт, которое напоминает о несусветном раздолбайстве, тотальной неописуемой нелогичности и предательстве, я тоже хочу забыть. Дойти до дома, купить им оружие, снарядить по полной и отправить на все четыре. Пусть дуют хоть к Монолиту, хоть к Папе Римскому, хоть к волшебнику Изумрудного города.
— Угрюмый.
— Ну, чего еще? — не выдержал я.
— Не туда идем, — с легкой издевкой сообщил Мунлайт.
— Идите, куда хотите, — буркнул я.
— Угрюмый, — опасливо вмешался Хлюпик. — Ты чего?
Я повернулся и рубанул взглядом по обоим.
Ничего! Надоело! Все! К чертовой матери! И главное, какого хрена? Все орали, что Угрюмый — это такая нелюдимая сволочь, которая никому не доверяет и живет где-то там, сам в себе. Теперь получается, что ни хрена подобного. Угрюмый — это наивный доверчивый идиот, которым вертят как хотят. Все и каждый.
Один тащит к Монолиту, сам даже не удосужился сказать, зачем мы туда премся. Надо, видите ли. Зачем? За квартиру в сталинской высотке. Да не за квартиру я его туда потащил, а потому, что человека в нем увидел. А он? Что он увидел во мне? Универсальное средство достижения цели.
Другой тащится к Монолиту, потом оказывается, что Монолит ему не нужен, а просто он сдал меня с потрохами. Или Монолит и сталинская хата все-таки нужны? Потом он помогает мне бежать, потом снова чуть не сдает. Оказывается, не сдает. Но зато имеет наглость делать меня в чем-то виноватым. Хорошего человека я, видишь ли, подстрелил.
Этот «хороший человек» уже третий. Шапочное знакомство. Не скажу, что я к нему плохо относился или хорошо. Сталкер и сталкер. Но почему-то этот сталкер, этот хороший человек, рубаха-парень вдруг оказывается в компании бандитов, которые готовы меня отправить на тот свет. И я виноват, что его покалечил.
А я, как самая недоверчивая, нелюдимая, угрюмая сволочь, всем им верю. Иду неизвестно куда, неизвестно зачем. Подыхаю десять раз на дню. Не за деньги, а исключительно из человеческого расположения. И за это об меня ноги вытирают. Все вместе и каждый в отдельности.