Пюиферра подвел итог:
— Но самое лучшее я приберег на закуску. Прежде чем тебе звонить, я решил побольше узнать об этих частицах дерева. Знаешь, что такое палинология?
— Нет.
— Наука, изучающая рассеивание органической пыли, обнаруженной на предмете, — пыльцу, споры. Эта дисциплина позволяет определить регионы, в которых побывал предмет. Липкую ленту накладывают на образец и собирают пыль, которую затем изучают под микроскопом. В Форте Рони есть отдел, где проводятся такие исследования. Я передал им свои образцы, чтобы точно знать их происхождение. У них есть прибор, который…
Касдан раздраженно прервал его:
— Ты получил результаты — да или нет?
— Только что получил. Судя по найденной пыльце и спорам, дерево действительно побывало в Палестине. Возможно даже, в окрестностях Иерусалима. Иначе говоря, это то самое дерево, из которого изготовили терновый венец. Я имею в виду современное дерево.
Армянин заметил горящий взгляд Волокина. Казалось, русский полностью захвачен новыми сведениями. Пюиферра завершил свой рассказ:
— Была также обнаружена пыльца, характерная для других регионов. Чили. Аргентина. А также умеренная полоса Европы. Ничего не скажешь, эта акация повидала мир…
Еще одно важное слагаемое, с которым Касдан не знал, что делать. Ему вспомнились египетские иероглифы. Перед ним Розеттский камень, к которому у него нет ключа. И все же он мог представить себя Шампольоном, раскрывающим значение всего этого бреда благодаря одному-единственному символу, чью истинную роль ему предстояло понять…
— Спасибо за показ, — сказал он, пожав руку Пюиферра. — Нам пора.
— Я вас провожу. Я еще жду результатов анализа отпечатков обуви.
— Рассчитываю на тебя, когда ты их получишь.
Снова листва. Снова шорохи. На пороге оранжереи Пюиферра удержал Касдана за рукав, пропустив вперед Волокина.
— Он при исполнении?
— Отстранен.
Пюиферра усмехнулся:
— Ну и команда у вас. Прямо заирская армия.
Прикрыв голову курткой, они добежали до «вольво». Ливень не прекращался. Забравшись в машину, русский предложил:
— Тут рядом, в начале улицы Бюффона, есть «Макдак».
— Твои «Макдаки» у меня уже поперек горла встали.
— Ой-ой-ой, какие мы сердитые…
— А чему радоваться? Мы по уши в дерьме. И чем дальше, тем глубже.
Волокин промолчал. Касдан взглянул на него: сумасброд, с чьих волос струилась вода, улыбался ему. Он дружески подсмеивался над ним.
— Если ты еще что-то знаешь — самое время сказать об этом.
— Как по-вашему, «христово дерево» вяжется со всем остальным?
— А то.
— Та женщина права. Это дерево — дерево страдания. Но такого страдания, которое ведет к искуплению. Христос пришел «стереть» людские грехи. Взять их на себя, чтобы они были прощены. Это как превращение: Иисус взял в руки земные грехи… — Волокин сомкнул ладони. — А потом, так сказать, выпустил их в небо. — Русский разжал ладони. — И это дерево — напоминание о том, что он сделал. Наши убийцы чисты. Они страдают за грехи тех, кого убивают. И поэтому причиняют им страдания. Чтобы тем вернее спасти их души.