— Понимаю, когда обнимаю, — прошептал Кеша.
Стараясь не смотреть в глаза Алисы, он устроился на полу, подперев плечом ее ноги. Кеша чувствовал щекой теплую шероховатость и немного нервничал. Но со стороны картина была мирной и идиллической.
— Не злись, Лискин, даже я ее давно простил. Девочка она грамотная, начитанная, а главное, стихию речи с материнским молоком впитала. От того-то и пишет «зашибись».
— Ой-ой-ой, — фальшиво пропела Алиса, засунула окурок в вазу с цветами и включила Сашкин компьютер.
— Любопытство, конечно, не порок, Алиса, — осторожно заметил Кеша.
— Да ладно, отвали, мягкотелый! — Алиса яростно защелкала «мышкой». — Слушай, что это за штуковина такая, Грааль? Здесь какая-то религиозная чушь понаписана.
Через душистое плечо Алисы Кеша поправил нескромную бретельку, заглянул в монитор и прочел вслух:
Легенда о святом Граале
Святой Грааль — чаша или кубок из цельного сапфира. Этот сверкающий зеленый камень выпал из короны Люцифера во время битвы сил. Камень упал сквозь планетарные кольца во мрак и неизмеримую бездну, пока не объявился на Земле.
Позднее из него были сотворены Скрижали Завета. Сапфир Шетия был ясен и прозрачен, и слова, начертанные на нем перстом божества, можно было читать насквозь. С тех самых пор истинно священные тексты читаются в обе стороны. Осколки скрижалей попали в Египет, где посредством магии и алхимии из них была сотворена чаша. Эта чаша — священный талисман, дарующий духовное бессмертие.
Британские хроники утверждают, что некоторое время Грааль был святыней северной страны. Последний король Грааля, Парсифаль, унес священную чашу в Индию, и след ее потерялся… Для чаши не существует границ, она там, где бьется сердце Мира. Но Темный Ангел Люцифер вечно рыщет по земле в поисках камня. С тех пор как потерян сапфир Шетия, его корона утратила силу…
— Да, очень познавательно, только зачем «козе баян», я хотела сказать Грааль, не понимаю…
Алиса набросила на голову романтическую черную мантильку, купленную специально к белым сапогам, и скрылась за дверью-вертушкой.
Оставшись один, Кеша закрыл глаза. Это была маленькая награда за тяжесть прошедшего дня. Всеми силами он пытался вызвать в памяти и чувствах Сашку. Так, должно быть, туземный колдун исступленными мечтаниями превращает высохшую ветку в змею или что-нибудь похуже. У Кеши было несколько заветных образов Сашки, один их этих образов он особенно часто принуждал к материализации силой своего тренированного воображения. Он представил ее такой, как встретил в самый первый раз: пронзительно юной, тонконогой, с бездонными синими глазами… Ведьма! Русалка… Она сделала его еще несчастнее, чем он был до встречи с ней… Заглядывая в будущее, он видел лишь темный ужас одиночества. «Душа его корчилась, распятая на дыбе нежнейших мук», — удачные фразы всегда приходили внезапно, иногда даже в самые неподходящие моменты. «Надо бы не забыть… записать…» — замирая, думал Кеша. Как всякий мало-мальски стоящий журналист, он тайно вынашивал в глубинах обиженного либидо великий роман, не подозревая, что именно там его роману самое подходящее место.