— Разве я говорил, что Уэнделл Грин — мой друг? — вопрошает Том Лунд. Над левым плечом Бобби он видит первое из имен, написанных на грифельной доске. И не может оторвать от него глаз. — Так уж получилось, что я встретил его после суда над Киндерлингом, и мне не показалось, что он — плохой человек. Наоборот, мне он даже понравился. Я его пожалел. Он хотел взять интервью у Голливуда, а Голливуд дал ему от ворот поворот.
Да, конечно, он видел дополнительные иннинги, говорит несчастный собеседник Рэтбана, которого ведущий явно старается размазать по стенке, поэтому он и знает, что в Поки Риза попали мячом.
— Что же касается Висконсинской крысы, я б его не узнал, если увидел. А так называемая музыка, которую он выпускает в эфир? Большей дряни слышать мне не доводилось. Я вообще не понимаю, как этому чудику дали свою программу. Да еще на университетской радиостанции! А что ты скажешь насчет нашей удивительной UW-Ла Ривьер, Бобби? Что они говорят о нашем обществе? О, я забыл, тебе нравится это дерьмо.
— Нет, я люблю «311» и «Корн»,[6] но ты настолько не в теме, что не сможешь найти разницу между Джонатаном Дэвисом и Ди Ди Районом.[7] Впрочем, забудем об этом, лады? — Бобби Дюлак медленно поворачивается к своему напарнику и улыбается. — Хватит цапаться.
— Это я-то цапаюсь? — Том Лунд округляет глаза, изображая оскорбленную невинность. — Неужто я швырнул газету через всю комнату? Нет, вроде бы не швырял.
— Если ты никогда не видел Висконсинскую крысу, откуда тебе известно, как он выглядит?
— Как-то вот я знаю и о необычном цвете его волос, и о торчащем шнобеле. Знаю, что у него черная кожаная куртка, которую он носит не снимая днем и ночью, в дождь и солнце.
Бобби ожидал продолжения.
— Все это в его голосе. По голосу можно многое узнать о человеке. Парень говорит: «Послушай, похоже, будет хороший день», а на самом деле рассказывает тебе историю своей жизни.
Хочешь узнать кое-что еще об этом Крысеныше? Он не был у дантиста шесть или семь лет. И его зубы похожи на говно.
Из уродливого бетонного здания KDCU, что рядом с пивоварней на Пенинсула-драйв, радиоприемник, который Дейл Гилбертсон подарил полицейскому участку задолго до того, как Том Лунд или Бобби Дюлак надели форму, доносит яростный рев Джорджа Рэтбана, рев, от которого в радиусе ста миль завтракающие фермеры улыбаются через стол своим женам, а проезжающие дальнобойщики радостно гогочут.
— Я клянусь, дружище, и это относится к каждому, кто звонит мне в студию, я сердечно тебя люблю, это святая правда, я люблю тебя, как моя мамочка любила свою грядку репы, но иногда вы СВОДИТЕ МЕНЯ С УМА. Ну и ну! Вторая половина одиннадцатого иннинга, два аута! Шесть — семь, «Реды»