Мы не нашли никаких свидетельств — ни на теле юноши, ни на земле вокруг — того, что рядом с ним кто-то находился. Похоже, будто он откуда-то прилетел. А если принять во внимание множественные переломы — общим числом сто сорок два, — он вполне мог упасть на землю с очень большой высоты. Однако если не считать ран, вызванных металлической оградой, кожа и мышечная ткань не имеют никаких повреждений. Фактически не видно и синяков.
— Мы все знаем, сэр, — раздался голос из темноты.
— Все знаете? Неужели, Тони? — насмешливо прервала его Линн. — Тогда поделитесь с нами вашей информацией. Ну давайте. Так кто же убийца, сержант?
В ответ раздался сдавленный смешок, за которым последовала тишина.
— Повреждение скелета, — продолжал Лаверн, — включает в себя гротескное местоположение всех главных костных сочленений. Определение "гротескное местоположение" употребил доктор Суоллоу, патологоанатом. Он ведь очень серьезный человек, наш доктор Суоллоу. Не предрасположенный к высокопарным высказываниям.
Однако тот факт, что левое плечо покойного неожиданно оказалось на три дюйма шире правого, вызывает у доктора Суоллоу самую серьезную озабоченность. Рука так сильно выбита из сустава, что слово «гротескный» представилось ему наиболее точным по своей сути, а вовсе не вычурной красивостью.
Лаверн быстро просмотрел пачку рентгеновских снимков с изображением изуродованных и причудливо смешенных костей погибшего юноши.
— Самое, черт побери, глупое во всем этом — вы только взгляните, все произошло, когда юноша был уже мертв. Причина смерти, как и в случае с этой девушкой, Датт, — асфиксия, вызванная остановкой сердца.
На экране появились снимки, сделанные полицейским фотографом на месте убийства Анджали Датт. Девушка была обнажена. Она лежала в углу, скрестив ноги таким жутковатым, пародийным образом, будто прилегла отдохнуть. Лицо являло собой жуткую маску из крови и ошметков мозга, вылетевших из расколотого черепа.
Кто-то из присутствующих издал сдавленный звук отвращения.
— Да, — откликнулся Лаверн. — Полностью с вами согласен. — Затем, не говоря ни слова, он в ускоренном режиме вывел на экран и другие снимки, запечатлевшие Анджали Датт после смерти.
Предпоследний слайд снова вернул присутствующих на место преступления: рот девушки, открытый в последнем крике; руки, занесенные над головой так, будто ее охватила паника или какое-то странное возбуждение. Лаверн, хорошо изучивший печальный «язык» мертвых, был убежден, что, несмотря ни на что, этот жест убитой девушки был случайным и ничего не значил.