…Вопрос: в какой момент мы начали фатально проигрывать идеологическую войну? Когда образцы западной секс индустрии просочились в квартиры наших обывателей, а сведения о доступности таких вещей там, у них, — в сердца и души. С человеческой природой не поспоришь, её не переделаешь. А ты говоришь, порнуха… Открыть шлюзы было труднейшим политическим решением, Никита. Пришло время новой революции. Во имя предотвращения ужасного будущего И вот наши лучшие режиссёры снимают советскую порнографию, наполняя её должным идейным содержанием, а я всё думаю — не опоздали ли мы… Ну, что ты решил?
— Что тут решать? На войне, как на войне. Партии нужен мой талант? Значит, я в строю…
СЪЁМОЧНАЯ ПЛОЩАДКА
Все ушли, хозяин павильона — в одиночестве.
РЕЖИССЁР (с омерзением). Как хорошая бэ легко становится государственным деятелем, так и хороший государственный деятель непременно должен быть этой самой… Эдик — философ-недоумок… (О чём-то размышляет, закуривая.) Ладно, вернёмся к нашим овцам. И чего я мучаюсь? Эта чёртова сценка не может не нравиться нормальным работягам. Зачем, спрашивается, переснимать? Незачем, прав был Серж… И всё-таки… Ну, не хватает в ней чего-то, задницей чую!
Некоторое время тупо смотрит на декорацию, повторяя: «Не хватает… Не хватает…» Затем пинает ногой тележку.
РЕЖИССЁР. Тьфу, нормальненько снято! (Продолжает смотреть на декорацию.) Нет… Не то, не так, не тем местом… (Прохаживается по павильону, напряжённо размышляя вслух.) Ну чего до сих пор не хватало зрителю в наших фильмах, мне только что объяснили. А вот чего не хватает лично мне? Убогий эпизод, лишённый семантической нагрузки… Прост, как пиво. Текст вторичен, картинка первична… Картинка… (Вдруг лопает себя по лбу.) Болван! Повесить над кроватью репродукцию Шишкина! (Радуется, как Архимед, разве что ванны не хватает.) Лес, березки… Нет, лучше сосенки. «Утро в сосновом лесу». Медведи, солнце, неудержимая силища резвится на воле… Да, Шишкин. Воздействие — иррационально. Глубинная, щемящая душу любовь к Родине — в сочетании с любовью плотской… гениально. Всё, сценка заиграет. Как брильянтик — революционными искорками…
Убегает, бросив окурок на пол.
…На сцене гаснет свет. Казалось бы, спектакль окончен, но к рампе выходит человек в синей форме сотрудника прокуратуры. Пристально вглядывается в зрительный зал.
За сценой слышен топот и странные вопли: «А ну стоять!», «За что?!», «Лицом к стене!», «Я здесь случайно!». Лопается несколько далёких выстрелов.
— Граждане! Эксперимент признан преступным. Распространение, хранение и употребление подобной мерзости сурово карается нашим законом. Люди, которых вы только что видели, арестованы. Они понесут заслуженное наказание невзирая на лица, должности и звания. Группа физиков, сфальсифицировавших экстраполяты, изобличена полностью, провокаторы уже дают признательные показания. Товарищи Суслов, Андропов, другие товарищи раскаялись в своих ошибках и получили партийные взыскания. Следует знаменитая мхатовская пауза. Молчание мучительно затягивается. Очень хочется, чтобы прокурор ушёл. Он не уходит… не уходит… не уходит…