Напустив на себя суровый вид, Анн перешла в наступление:
– В конце концов, это просто смешно, папа! У тебя семь пятниц на неделе! Клардье на тебя рассчитывают, организовывают столики… Теперь ты уже не можешь отказаться от приглашения.
– Я так сожалею, что согласился, – вздохнул он. – Меня застали врасплох. Тебя рядом не оказалось, Клардье настаивал, и я не смог отказать. Ты действительно думаешь, что нельзя позвонить и извиниться?
Она покачала головой:
– Нет, папа.
Он откусил от круассана, прожевал и продолжил:
– Ты же знаешь, меня пригласили только из сострадания. Раньше они приглашали главным образом твою мать, а я только сопровождал ее. Я был лишним. Никогда не считался среди них сильным игроком. Впрочем, если речь идет о бридже, то я без Мили – ничто, ноль!..
Нахмурив брови, Анн призвала его сохранять чувство меры.
– Все, что ты сейчас рассказал, – ерунда. Клардье тебя любят. Даже, может, больше, чем любили маму. И ты это хорошо знаешь. Любишь ты стонать и унижать себя.
Кофе с молоком остыл. Он допил остатки, почувствовав на языке привкус сахара. На тарелке оставался круассан.
– Ты не будешь? – спросил Пьер.
– Нет.
Он взял его, задумчиво намазал маслом и съел, не разбирая вкуса.
– Я так часто ходил к ним с твоей матерью… Оказаться снова в том же салоне без нее, с картами в руках перед сочувствующими физиономиями Клардье? Это будет так тяжело!
– Может быть, поначалу! – отозвалась Анн. – Но потом, уверяю тебя, ты начнешь радоваться старой привычке. И поверь мне, Мили любила жизнь как раз за то, от чего ты теперь отказываешься.
Последняя фраза тронула его. Анн сразу же стала ему ближе.
– Я предпочел бы все-таки побыть с тобой, – буркнул он. – Могли бы прогуляться после обеда.
– На улице дождь.
– Хорошо, мы остались бы дома, поболтали немного. Не правда ли, нам хорошо вдвоем?
И взял ее руку. Анн поднялась из-за стола и нежно поцеловала его.
– Да, все именно так, папа.
– Уж не докучаю ли я тебе?
– Ну о чем ты говоришь?
– Не знаю… Я все время чувствую себя громоздким и пыльным…
Она улыбнулась:
– Опять ты за свое…
Пьер окинул ее взглядом и заметил, что она невероятно похорошела: щеки тронуты румянцем, в глазах искорки.
– Может, пойдешь со мной?
– Нет, у меня дел много.
– Каких?
– Уборка. В шкафах все вверх дном. А маленькую комнату, ту, дальнюю, ты видел? В нее невозможно пробраться, так она захламлена. Ну и потом – тебе нужно уметь обходиться и без меня.
– Я вовсе так не считаю!
Стоя к нему лицом, она положила ему на плечи обе руки:
– А я считаю именно так! Это нужно для твоего и нашего общего блага.