— О, дорогой мой, — сказал Эвви, — как я рад, что вы уже здесь. Да, да, я видел столовую. Хензман постарался на славу. Я был бы рад увидеть его во время шерри, но он сказал, что сначала должен встретиться со скаутами, но потом постарается прийти.
— Боюсь, скауты его не отпустят, — пробормотал Мор. Он был слишком встревожен, чтобы порадоваться маленькой шутке Хензмана.
— Как жаль! — расстроился Эвви. — А мне хотелось узнать его мнение о вине. Испанское, да будет вам известно! — продекламировал Эвви, будто жуир в каком-то французском водевиле. — Скаредность есть грех. Кстати, первая моя проповедь в новом учебном году будет именно на эту тему, и я уже готовлюсь. Надеюсь, попечители не обвинят нас в неумеренных тратах.
— Ну что вы, они будут в восторге, — усмехнулся Мор. «Легкомысленный старый сибарит», — добавил он про себя. Демойт в свое время воевал с Правлением, и совершенно справедливо.
— Ведь это, в своем роде, исключительный повод, — говорил Эвви. — Как вы думаете, не попробовать ли нам хереса, всего глоток, прежде чем появятся гости. Надо признаться, я немного волнуюсь. «Я не привык к публичным выступлениям» сказано будто бы обо мне, хотя проповеди — это несколько иное, и мысль о неизбежности выступления портит удовольствие от предвкушения обеда. Кстати, Билл, я рад, что ваша жена согласилась произнести речь, это весьма любезно с ее стороны. По сути, она была моей последней надеждой. Я обращался с просьбой ко многим прежде, чем вспомнил о ней.
Мор про себя отметил этот образец такта.
— Я тоже рад. Это доставит ей удовольствие. — Пустые, ничего не значащие слова. То будущее, в котором Нэн предстоит наслаждаться плодами своего героизма, ему уже не принадлежит.
Открылась дверь, и вошел сэр Леопольд Тенсли-Уильямс, тот самый, которого Хензман так язвительно окрестил «сэр Какой-то», а за ним Бладуард и еще два преподавателя. Эвви, который только что взял с подноса бокал, повернулся с приветственным возгласом — в одной руке у него покачивался бокал, а второй он помахивал, не зная то ли пожать руку сэру Леопольду, то ли предложить ему выпить. И тут не кто иной, как буфетчик, одним корректным наклоном головы направил ход событий по надлежащему руслу.
Мор отошел на несколько шагов в обществе Пруэтта, с удовольствием обнаружив у себя в руке бокал. Пруэтта в вечернем костюме тоже было не узнать. Они обменялись какими-то репликами. Он кратко ответил на вопрос о Доне. Гостей становилось все больше. Мор и Пруэтт со стороны наблюдали за происходящим. Обращал на себя внимание вечерний костюм Бладуарда — он сидел идеально, неожиданно превратив его в щеголеватого красавца. Казалось, он только в таких костюмах и ходит, будто какой-нибудь член правления, а не скромный представитель учительской братии. Сейчас он оживленно беседовал с несколькими чиновниками, среди которых у него, кажется, было несколько хороших знакомых.