— А назовите его Робинзоном, — безмятежно сказал Остерманн. — Славное имя — Робинзон Крузо… Попугай на острове кричит ему: «Бедный, бедный Робинзон Крузо!» Представляете?
Дефо помолчал.
— Откуда вы взяли это имя? — спросил он. -
— Да так. — Остерманн потянулся за табакеркой, но остановился. — Глупое дело, моего мясника в Петербурге так зовут.
— Буду счастлив презентовать вам мой труд по выходу его из типографии, — сказал Дефо.
— Знать бы только, где вас найти…
— Знать бы только, где я к тому времени буду! — ответствовал собеседник.
Они негромко, но с чистосердечием посмеялись.
— Поговорим о деле, — предложил Дефо.
— Почему бы и нет? — ответно усмехнулся Остерманн.
— Не буду лукавить, союз с Россией Англии был бы очень выгоден, — становясь серьезным, заметил англичанин. — И в торговых отношениях с вами многие в достаточной степени заинтересованы. Нам нужен корабельный лес, нам нужна пенька, деготь, медная и железная руда. Впрочем, России мы тоже могли бы ответно поставить достаточно нужного и ценного для нее. Но! — Дефо поднял палец. — Среди политических партий, парламента и правительства у россиян и Петра Алексеевича немало союзников и еще больше врагов. Думается, что будущий союз еще долго будет оставаться в проектах. Тот же Мальбрук, черт бы его побрал, ведет двойную игру.
— Притворяется другом, будучи по натуре змеей, — понимающе кивнул Остерманн.
— У вас образный язык, — заметил Дефо.
— Писать не пробовали?
— Где уж, — уныло сказал Остерманн. — Русские моего немецкого не разумеют, соотечественники же русского моего не понимают.
— И все-таки я вижу в нашей встрече определенные резоны, — сказал Дефо. — Пока государи меж собой сговариваются, подданные их делают державы сильными и могучими. Я уполномочен сделать вам определенные предложения.
— Я тоже, — сказал Остерманн.
Они снова посмеялись. Англичанин достал из дорожной сумки пузатую фляжку, обтянутую прутковым каркасом, и предложил Андрею Ивановичу выпить.
— Старый добрый эль, — сказал он. — Греет тело и душу.
— Благодарствую, — сказал Остерманн и подношение принял без лишней щепетильности и стеснительности.
Эль действительно грел и тело, и душу. Он даже кости согревал. Выпив еще немного, тайные дипломаты почувствовали друг к другу особое расположение, которое, как правило, вызывается откровенностями беседы и общностью нечаянных пороков.
— Так вот, — сказал Даниель Дефо. — Может случиться так, что договор так и не будет подписан. Разумеется, что мы многое потеряем, если судьба разведет нас в разные углы европейской квартиры. Но мы можем противостоять этому.