— Разумеется, что ваши предложения оформлены письменно?
— Разумеется, — сказал Дефо и вытащил из-за обшлага дорожного камзола тугой пакет. — Сами понимаете, что оформлен он моей рукой, нельзя позволить, чтобы к возможному заговору, каким может быть расценен наш приватный разговор, оказались причастны люди с высоким положением. Это взорвет общественное мнение Англии, и тогда будет бесполезно кому-нибудь доказывать, что мы действовали исключительно во благо страны.
— Зо, зо, — согласился Остерманн. — В свою очередь, я передаю вам наши протоколы. Из них вы можете увидеть, что мысли влиятельных политиков России движутся сходным путем.
— Вы исключительно приятный собеседник, — галантно сказал англичанин. — Я почел бы за подарок судьбы, доведись нам побеседовать за хорошим бочонком эля, ведя беседы об отвлеченных предметах. Может быть, вы сумели бы несколько задержаться? Здесь неподалеку есть уютный постоялый двор, в нем неплохая кухня, а в погребах у хозяина найдутся напитки на самый взыскательный вкус.
— Увы, — ответствовал Остерманн. — Не могу забыть, уважаемый Даниель, что я всего лишь гость на благословенной английской земле, и кроме того — инкогнито. Уже вечер, и мне пора двигаться в обратный путь. Мне кажется, однако, что это не последняя наша встреча. Может быть, в следующий раз мы найдем время и для отвлеченных бесед.
Он приоткрыл дверь кареты и ловко выскользнул на землю.
— Счастливой дороги, — сказал англичанин. — Хотя я и в некотором недоумении. Вы пришли со стороны моря, а я не видел парусов. Уж не обращаетесь ли вы в чайку, господин Остерманн?
Русский посланник рассмеялся.
Как мы найдем друг друга в следующий раз? поинтересовался он.
— Назначьте время сами, — безмятежно сказал Дефо. -
Опубликуйте в своих «Ведомостях» что-нибудь о светлейшем князе и его будущих поездках. А место останется прежним. Разумеется, вам придется делать некоторое упреждение, ведь «Ведомости» достигают Англии не сразу. Нас разделяет немалое расстояние!
— Прощайте! — Остерманн крепко пожал руку английскому коллеге и шагнул в окруживший карету густой альбионский туман.
Некоторое время Дефо сидел неподвижно, прислушиваясь к удаляющемуся шуршанию шагов, потом покинул карету и двинулся вслед за недавним собеседником. Когда он оказался на берегу, то Остерманна там уже не было. Над проливом стоял туман, и из тумана доносился скрип уключин и негромкое шлепанье весел о воду. Звуки удалялись, потом прекратились, и Даниель Дефо с огромным удивлением услышал плеск волн и громкое сопение, словно всплывший кит прочищал свой дыхательный тракт. Покачивая головой, Даниель вернулся к карете, сел на место кучера и тронул лошадей.