По утрам Святой просыпался с тяжелым чувством неопределенности. Он распахивал окно, усаживался на подоконнике и созерцал черепицу крыш, покрытую зеленоватым налетом. Выпив кофе, который ему, как уважаемому клиенту, дочь хозяина приносила в комнату, Святой отправлялся на пристань. Чтобы бросить якорь в Сан-Стефано-дель-Сантино, требовалась основательная зацепка. Стопка банкнот уменьшалась в объеме. Срок визы истек. Вынужденное безделье – худший вид пытки для деятельного человека – действовало на нервы. Первоначальная расслабленность и давно забытое чувство покоя сменялись хандрой.
Святой устраивал заплывы на длинные дистанции, доводя себя до полного изнеможения. Возвращаясь, долго отлеживался в укромном уголке дикого пляжа, куда забредали только влюбленные парочки. Однажды, направляясь в гостиницу после изнурительного морского марафона, Святой вдруг передумал и решил повременить с ужином. Бесцельно поплутав по улицам старого города, он вышел к собору. Вечерело. Туристы заполнили уютные ресторанчики и пиццерии. Оркестрики, капеллы, музыканты-одиночки наяривали то зажигательные, то меланхолические мелодии, отрабатывая гонорары, заплаченные хозяевами заведений.
Святому хотелось тишины. Массивные двери собора, покрытые резьбой, изображающей сцены из Библии, были открыты. Зайдя внутрь, Святой постоял минуту, давая глазам привыкнуть к полумраку. Несколько набожных прихожанок, молившихся под сводами храма, оторвавшись от разговора с небесами, оглянулись на пришельца и тут же вернулись к своему занятию. Высказав Богу свои просьбы, женщины одна за другой покидали собор. Из неприметной двери возле алтаря вышел храмовый служка, горбун неопределенного возраста, недовольно фыркнул на задерживающегося посетителя и по-крысиному юркнул обратно.
Пройдя сквозь колоннаду, Святой осмотрел могилы местных феодалов, захороненных в нишах стен, надгробные плиты с барельефами и скорбными эпитафиями напоминали о бренности жизни. У саркофага, стоявшего перед одной из ниш, Святой остановился, пытаясь разобраться в надписи. Какой-то представитель знатного рода, носивший титул графа, пал в расцвете лет на поле сражения. Его статуя в рыцарских доспехах возлежала на крышке саркофага, высеченная из темно-серого мрамора. Каменные руки графа сжимали рукоять двуручного меча.
– Простите, – Святой обратился к горбуну-служке, вынырнувшему из-за колонны, – вы говорите по-английски?
Горбун вжал подбородок в грудь:
– Немного…
– Я скверно знаю латынь. Переведите мне окончание эпитафии! – Свою просьбу Святой подкрепил купюрой в пять тысяч лир.