Блаженно жмурясь, старик бормотал:
– Начинайте дегустацию глазами, полюбуйтесь цветом, прозрачностью и чуть маслянистой консистенцией коньяка. Повертите бокал в руках, заставляя улетучиваться нежный аромат. Когда ваше обоняние утонет в нем, настанет черед для губ и языка. Наслаждайтесь букетом.
Не желая обижать своего покровителя, Святой следовал указаниям англичанина, признавая его правоту в области вкуса. Потом наступал черед неторопливой беседы обо всем на свете. Человек с богатым прошлым, Стерлинг, сохранивший живой, острый ум и интерес к окружающему миру, нашел в Святом достойного собеседника, умеющего слушать.
Воспоминания – страсть пожилых людей, особенно если их прошлое было наполнено яркими событиями, рискованными ситуациями и встречами с неординарными людьми. Дэвиду Стерлингу было чем поделиться. Более того, именно в событиях полувековой давности Святой обнаружил причину странной для англичанина симпатии к русским. Предшествовала этому банальная перестановка мебели в достаточно скромном для состоятельного человека жилище.
– Дружище, помогите передвинуть чертов гроб. – Мистер Стерлинг подпирал плечом высоченный, до потолка, шкаф из красного дерева, занимавший четверть комнаты.
Святой запротестовал:
– Вдвоем нам не справиться. Надо позвать кого-нибудь.
Критически осмотрев антикварную мебель и упершись руками в стенку шкафа, он все же попытался сдвинуть его с места.
– Не поддается!
Старик порывисто распахнул дверцы и принялся доставать вещи.
– Сейчас разгрузим! – приговаривал Стерлинг, вышвыривая костюмы и висевшие на плечиках рубашки.
Посередине комнаты рос холм из одежды. Святой, зная, что упрямого старика бесполезно отговаривать, молча наблюдал за опустошением хранилища. Внезапно англичанин будто натолкнулся на невидимое препятствие и замер в глубине шкафа, скрытый до поясницы дверцами и стенками.
– Мистер Стерлинг… Что-то случилось? – Святой подошел поближе.
Старик не отвечал, что-то рассматривая в сумрачных недрах громоздкого шкафа. Наконец он зашевелился, громко чихнул, наглотавшись пыли, и с величайшей предосторожностью извлек парадный мундир оливкового цвета. Встряхнув френч, Стерлинг развернул его лицевой стороной к Святому. Под левым карманом пестрел прямоугольник орденских колодок. Англичанин расстегнул потемневшие латунные пуговицы, снял мундир с плечиков, бережно уложил на стул. Под оливковым френчем скрывался полиэтиленовый мешок, которым обычно заботливые хозяйки укрывают шубы от моли. Подрагивающими руками, выдающими волнение, старик снял шуршащий мешок. Внутри него оказалась неказистая, выгоревшая на солнце роба, сменившая окраску хаки на почти белую. Куртка напоминала Святому «афганку» – полевую форму одежды в российской армии. Он коснулся выбеленной солнцем и потом ткани, понимая, что прикасается к истории.