– Кажется, вы достигли тихой гавани… – фальшиво улыбнулся Платон Петрович.
– В гавани тоже штормит…
С двумя новоселами виллетты номер четыре Святой познакомился мимолетом. Обычно домики, и особенно газоны перед ними, требовали постоянного ухода. То клиенты жаловались на шум цикад, то на скрипящие дверные петли или перекошенные жалюзи, то барахлил кондиционер. Святой брал мелкий ремонт на себя, что весьма импонировало бережливому англичанину.
Двоица, державшаяся особняком, претензий не предъявляла. Они вообще редко покидали виллетту, сидели в четырех стенах, как мыши в норе. Пустопорожних разговоров не вели, изредка, когда спадала полуденная жара, барахтались на мелководье городского пляжа. Там их и присмотрел Святой, опознавший соотечественников по редким репликам, обрывкам фраз, матерным словцам, вворачиваемым по поводу и без.
Примерно одного возраста, роста и комплекции, они разнились шевелюрой, цветом кожи и разрезом глаз. Один, черноволосый с угреватым лицом, был или киргизом, или скорее калмыком. Второй был флегматичный славянин, вечно что-то жующий, с рыжеватыми патлами, курчавившимися у висков конопатого, с выпуклыми глазами лица.
Калмык и Лупатый, как прозвал парочку Святой, вели почти монашеский образ жизни, если бы не проститутки. Услугами жриц любви они пользовались на всю катушку, точно племенные быки-производители, вырвавшиеся из стойла. Особенно свирепствовал калмык, менявший партнерш каждый божий день. На этой почве и произошло их знакомство.
Святой ковырялся с заклинившим вентилем поливной системы, орошавшей лужайку перед виллеттами. Одноэтажное здание в форме буквы «п» казалось безлюдным. Постояльцы нежились на золотистом песке пляжей, осматривали архитектурные памятники, сидели в кафе.
Святой специально подобрал такое время, чтобы не беспокоить туристов скрежетом разводного ключа и другими малоприятными звуками.
Он приступил к ремонту, машинально насвистывая незатейливый мотивчик застрявшего в голове отечественного шлягера из репертуара Аллы Борисовны. Мимо, по дорожке, ведущей к левому крылу здания, поддерживая под локоток очередную пассию, прошел Калмык с покрасневшей от возбуждения физиономией. Его раскосые глазки маслянисто блестели, и он постоянно облизывал тонкие змеиные губы. Дама, пышнотелая блондинка в мини-юбке из кожзаменителя, ничего не понимая в комплиментах, произносимых по-русски, гоготала басом, похлопывая Калмыка по ширинке рукой с дешевыми побрякушками на запястье и пальцах.
Постоялец четвертого номера провел даму, бросив косой взгляд на музыкального сантехника. Шлепнув проститутку по ягодицам, не уступающим заднику бронетранспортера, Калмык, поковырявшись ключом в замочной скважине, открыл дверь и скрылся за ней вместе с подругой. Но что-то не заладилось. Оконное стекло не могло заглушить возмущенной скороговорки проститутки, судя по выговору, югославки.