Седой задумался. Он всегда презирал людей, предпочитавших решать проблемы столь примитивным способом. Он привык бороться до конца, но сейчас, похоже, эта борьба не имела смысла. Уйти отсюда он уже не успеет, а гнить в тюремной больнице, гадая, дождется он обвинительного процесса или сдохнет раньше – что может быть тоскливее этого? Поэтому Седой грустно усмехнулся и достал пистолет. Снял его с предохранителя, приставил к виску и вдруг подумал, что умирать ему еще рано.
«Ведь я один из немногих, кто знает, что будущий губернатор Заславский – убийца. Остальные посвященные явно не заинтересованы, чтобы эта история выплыла наружу. А с моей смертью оборвется единственная ниточка, потянув за которую, можно распутать этот клубок…»
«Но у тебя нет никаких подтверждений, что это – правда, – возразил внутренний голос. – Тебе никто не поверит на слово, потому что ты – преступник… И как ты докажешь, что именно Заславский убил свою домработницу?»
«У меня есть видеозапись, как из его дома выносят труп, – подумал Седой. – Этого вполне достаточно, чтобы возбудить уголовное дело по факту исчезновения домработницы… К тому же я дам показания против Стаса. Думаю, его коллегам (прошлым или нынешним) будет интересно узнать, по чьему заказу в девяносто втором был уничтожен один из руководителей ФСБ…»
Приняв решение, он бегом бросился к выходу, понимая, что у него почти не осталось шансов уйти незамеченным. Впрочем, ему всегда везло. Кто знает, может, повезет и на этот раз?
Прежде чем выйти из квартиры, Седой посмотрел в «глазок». На лестничной площадке было пусто. Отперев замок, он резко распахнул дверь и отскочил в сторону, готовый в любую секунду спустить курок. Но никто не пытался помешать ему. Седой осторожно выглянул наружу. Никого. Лестница на чердак находилась совсем рядом – на расстоянии вытянутой руки. Сунув пистолет за пояс, Седой взялся за металлические поручни и резким рывком подтянул свое тело вверх. И вдруг услышал тихий, но решительный окрик:
– Не двигаться! Буду стрелять!
«Вот черт!» – Седой повернул голову и увидел… Галюню. Да-да, ту самую юную девушку из своей прошлой жизни, от которой он так позорно сбежал, узнав о ее беременности. Она стояла на лестничной площадке между четвертым и пятым этажами и целилась в него из пистолета.
«Как она меня отыскала? – Седой почувствовал, как гулко забилось сердце. На лбу выступила испарина, рот наполнился вязкой слюной. И тут его осенило: – Боже, как я сразу не догадался, что у меня начались глюки… – Закусив губу, он крепко зажмурился и открыл глаза. Девчонка с пистолетом никуда не исчезла. – Значит, морфий здесь ни при чем, – констатировал он бесстрастно. – Но это и не Галюня. Если мне не изменяет память, ей сейчас не меньше сорока трех. А этой малышке от силы двадцать… Вот черт, похоже, эта та самая девушка, которую я видел у машины Заславского…»