Сейчас грязи нет. И кругом все свои ребята. Кто в парадной форме, кто в камуфляже, кто в гражданском. Но все с медалями и орденами. Чисто все, люстры под потолком, точно в каком-то королевском дворце, зеркала опять же. Кругом «свои», одни «свои», а Николая мыслишка мерзкая одолевает, и прогнать ее никакой возможности нет. Все ли «свои» свои? Для того и пришел сюда Водорезов. Ведь если верить мотоциклисту, Казаков просто-таки землю роет, ищет таинственную банду «карателей». И явно подозревает, что Николай имеет к ней отношение. Но ведь не одного Николая подозревает полковник. Наверняка и других ребят, имеющих боевой опыт, уже прощупал. Вот это-то и хотел выяснить Водорезов. В антракте, перед вторым отделением. Он уже наметил, к кому из сослуживцев подойдет и в разговоре как бы невзначай задаст пару вопросов. Но более всего Николая интересовало, почему Казаков так привязался к женщине? Сначала бесцеремонно вломился в кабинет, потом подослал каких-то мордоворотов, квартиру на прослушку поставил... Додумать Николай не успел, чья-то тяжелая ладонь легла ему на плечо.
– Гвардии майор Ручьев прибыл в ваше распоряжение!
Перед Водорезовым стоял Петр Ручьев, тоже офицер спецразведки ВДВ, с которым они вместе участвовали в двух боевых операциях. Друзьями они не стали, но друг друга уважали. Петр, как и Водорезов, был одет в гражданский костюм со скромным рядом орденских планок. Он был повыше Водорезова, моложе годами, худощавый, но с тяжелыми, увесистыми кулаками. И еще Николай отметил, что Петр вставил себе фарфоровые зубы вместо металлических, лишившись таким образом одной из своих главных примет... Что ж, на ловца, как говорится, и зверь бежит.
– Проблемы в жизни есть? – неожиданно после приветствия и пары дежурных фраз спросил Водорезов.
– Почему спрашиваешь? – ничуть не удивившись, отозвался Петр.
В этот момент раздался звонок, оповещающий о том, что пора занимать места в зрительном зале.
– Потом поговорим, – произнес Водорезов с улыбкой.
– Хорошо, – улыбнулся в ответ Петр.
С противоположной стороны фойе в сторону балкона направлялся Григорий Мартынов. «Интересно, Люба сегодня в самом деле занята, или она тактично дает понять, что я мужчина не ее романа?» – размышлял Гриша, стараясь отвлечься от «зондеркоманды», «гастролеров» и прочего, уже многие годы составлявшего основную часть его без малого сорокалетней жизни.
Концерт начался с обычных приветствий, торжественной части и уже традиционных выступлений заслуженных и народных артистов. Уже ближе к концу первого отделения на сцену вышли те, ради кого и пришли сюда многие ветераны. Это были армейские барды и вокально-инструментальные коллективы, в состав которых вошли бойцы, прошедшие Чечню и Афганистан. Они же являлись авторами музыки и слов. Песни их порой были далеки от совершенства, но в них ощущалась энергия, искренность, они исполняли вживую, без фонограммы. Поэтому так хотелось их слушать, этим объяснялась их большая популярность, причем не только среди военных. После выступления сержанта-контрактника, спевшего под гитару песню памяти своего погибшего друга, конферансье объявил: