– А если по делу… – Пономарев на секунду задумался. – Сам знаешь, все крутые нынче в стратеги переквалифицировались, депутатскими креслами пообрастали, банками… Черновая работа им уже в лом. А другим способом зарабатывать не научились. Вот мы им и понадобились.
– Кому им?
– Да возьми любого…
Павел начал заводиться, и Пономарев почувствовал это.
– Я всего лишь исполнитель, – торопливо проговорил он. – Мне приказали – я сделал дело, получил бабки и отвалил до следующего задания. Знаю, что всем заправляет очень крутой мужик. Работает грамотно. Школа ФСБ чувствуется, но утверждать не буду. Лично я его в глаза не видел и пива с ним не пил… Инструкции – как и что делать – получали от посредника, который названивал Дриневскому. Ну, а тот подключал к работе нас. Только не думай, что все так просто. Наша тройка – в команде не единственная. Есть еще три или четыре. А может, и пять. В связке мы никогда не работали. Каждая группа – сама по себе. Так что даже если кто-то завалится, при всем своем желании сдать других не сможет…
Павел обвел гостиную выразительным взглядом:
– Может, станешь утверждать, что и этот особняк ничей, вроде как колхозный?
– Наверное, чей-то. Но мне это по фиг. Для нас он был перевалочным пунктом. Сюда привозили похищенных.
– Только сюда?
– А зачем лишние хлопоты? Чего бояться? Тот, кто платит выкуп, в милицию не обращается. А кто не платит… Сам понимаешь.
– И часто выпадала такая работа?
– Раз в месяц.
– В остальное время дом пустует?
Пономарев криво усмехнулся и прищурил глаза.
– Я не стал бы утверждать, что сюда не может заглянуть еще какая-нибудь троица. Мой сотовый молчит уже второй день. Чем не повод? А дорогу сюда они знают. Этим особняком пользовались не только мы.
– Екатерина Гольцева – тоже ваша работа? – резко сменил тему Павел.
Пономарев удивленно вскинул брови.
– Какая еще Гольцева?
– А та, которую вы, как свинью, разделали топориком, а потом выбросили в мусорный контейнер.
На лице Пономарева отразилось недоумение.
– Ее что, расчленили? – осторожно полюбопытствовал он. – Зачем?
– Естественно, для устрашения тех, кто не хочет платить выкуп.
– Чушь! – возразил Пономарев. – Ну, посмотри на меня. Я что, похож на маньяка? Все мои жертвы – а их добрый десяток – исправно лежат в лесу с руками и ногами. Так что, досточтимый Ватсон, промашка вышла. Не мы это. А вот за других не поручусь. Все может быть.
Признаться в десятке убийств и наотрез отказываться от одиннадцатого было, вообще-то, нелогично.
«Скорее всего, он и в самом деле не имеет отношения к смерти Катерины», – заключил Павел.