Боль стала невыносимой. Теперь Вениамину казалось, что его череп растрескался на сотни – нет, тысячи – маленьких кусочков и вот-вот посыплется, как ветровое стекло автомобиля от удара случайного камня. Но почему ЭТО должно было приключиться именно с ним? Почему?
В какой-то момент он вдруг понял, что избавиться от боли можно только одним способом – убив себя. Для этого и нужно-то всего ничего – встать и пройти к сейфу, встроенному в стену гостиной. Открыть его, протянуть руку и взять пистолет – новенький, смазанный маслом «макаров». И все!
Скрипнув зубами, Вениамин поднялся с дивана и на ватных ногах двинулся к сейфу. Не задумываясь, набрал код, распахнул дверцу и осторожно вытащил пистолет. Несколько секунд тупо смотрел на него, затем щелкнул предохранителем и осторожно приставил дуло к виску…
Трель сотового телефона, лежащего на журнальном столике, заставила его вздрогнуть и опустить руку. Странно, еще вчера вечером он вроде бы выключал этот чертов аппарат… Тем не менее тот звонит. Звонит, не переставая…
По телу прокатилась волна жара, Вениамин крепко зажмурился и резко открыл глаза. Мысль о том, что пару минут назад он, повинуясь мгновенному импульсу, мог запросто убить себя, теперь казалась чудовищной. Да только полный кретин мог придумать такое! Если он не выстрелил в себя, когда была жива Катя, то делать это теперь просто глупо.
Сотовый по-прежнему надрывался; Вениамин, как змею, отбросив пистолет на диван, схватился за телефон. И тут же услышал в трубке взволнованный голос Лики:
– Что случилось? Почему не отвечал?
– Принимал душ, – соврал Вениамин.
– Со вчерашнего вечера?
– Не понял…
– Я набираю твой номер каждые полчаса, начиная со вчерашнего вечера, – нетерпеливо пояснила Лика. – Почему ты не был в офисе? Я так испугалась, что готова была плюнуть на все и приехать… – казалось, что Лика, всегда спокойная и уравновешенная, вот-вот заплачет.
За три года «семейного счастья» на женские слезы и истерики у Вениамина выработалась устойчивая аллергия. Как только Катя начинала хлюпать носом, мягко и ненавязчиво качая свои права, он выходил из себя – начинал орать, злиться, нести откровенные пошлости. Когда вспышка гнева проходила, ему становилось стыдно. Но Катю после этих сцен он ненавидел еще сильнее.
Правда, его покойная жена всегда казалась ему примитивнейшим созданием. А вот от Лики, умной и дальновидной Лики, умеющей контролировать себя, такого он не ожидал.
– Не надо приезжать, слышишь! – почти что прокричал в трубку. – Ты что, совсем спятила?
– Хватит орать! – в голосе Лики вновь прорезались привычные интонации – твердые и жесткие. – Я же не приехала. А звоню только для того, чтобы сказать – вчера к нам приходил этот белобрысый капитан. Целый день что-то вынюхивал, выспрашивал, интересовался, почему тебя нет на месте. Короче, учинил всем нам форменный допрос!