Придавленный ступней мучителя, Хоукс вновь распластался на песке, отхаркиваясь кровавыми сгустками.
Возникшую паузу заполнила тишина. Мерно журчала вода. В негромкий шелест молодой листвы вплеталось чириканье пичуг, ведущих свои разговоры. Природе не было дела до людей, упражнявшихся в жестокости. А они, в свою очередь, не обращали никакого внимания на красоты окружающего мира.
Взяв короткий тайм-аут, головорезы восстанавливали дыхание, сбившееся от усердной работы ногами. Сдавленно постанывающий инженер перекатился на бок и принялся ощупывать ребра. Прикасаясь к ссадинам, он громко всхлипывал и скрипел зубами. Неугомонный Шарик, постановивший отомстить за свое купание по полной программе, наступил на запястье инженера.
– Погоди, мы еще тебе все ребра переломаем, – многообещающе сказал бандит.
Американец скорчился в ожидании нового удара. Этот кошмар казался Хоуксу бесконечным. В самых страшных снах он не мог представить, что будет валяться с окровавленной физиономией на берегу русской речушки, а несколько громил будут использовать его вместо футбольного мяча. Впрочем, на данный момент в мозгу инженера не было посторонних мыслей. Он позабыл то, что был гражданином мировой сверхдержавы, вполне обеспеченным человеком и, наконец, просто мужчиной с чувством собственного достоинства. Мистер Хоукс думал только об одном – когда прекратится истязание и его перестанут бить.
Некоторые психологи утверждают, что между жертвой и палачом возникает нечто вроде телепатической связи, позволяющей читать мысли друг друга. Лишай психологией не увлекался и ничего, кроме порножурналов, не читал. Но чутье у него было отменное.
– Скоро сломается, – удовлетворенно хмыкнул главарь, указав глазами на дрожащего словно осиновый лист американца.
– Я тоже так мыслю. Пару пенделей, и тюфяк перестанет выпендриваться, – авторитетно поддержал старшего стриженный под ноль верзила.
– Лапу с клешни америкашки сними, – докуривая сигарету, произнес Лишай.
– Да не развалится. Что он, пианист?! – беззлобно огрызнулся Шарик.
– Сними. Его руки должны быть целехонькими, – в голосе шефа зазвучал металл.
Подручный с садистскими наклонностями нехотя повиновался. Огромная ступня Шарика размера эдак сорок пятого поднялась, освобождая запястье левой руки инженера. Американец тут же спрятал руку под себя, словно испугавшись, что бандиты передумают и начнут откручивать его конечность. Хоукс отважился приподнять голову. В его выцветших голубых глазах читалась мольба не причинять ему боль. Облокотившись, он привстал, протянул правую руку по направлению к главарю, намереваясь что-то сказать.