Не написав биографии Мечтателя для апрельского выпуска «Дневника», Достоевский возвращается к обдумыванию эпизода о нем в конце апреля, при планировании следующего выпуска журнала:
1) «Майский № <…> Мечтатель. — Язык и отец…».
2) «Воспитательный дом, аффект. 1) Мечтатель. 2) Каирова». И далее: «Начало романа. Мечтатель».
Ни в апрельском, ни в майском номере «Дневника писателя» эпизод «Начало романа. Мечтатель» не появился. Но начиная с апрельского выпуска «Дневника» за 1876 г. в нем появилось другое лицо— Парадоксалист, носитель своеобразной остро отточенной иронической диалектики, ставший с этого времени постоянным собеседником и оппонентом автора. Причем при внимательном чтении апрельского выпуска «Дневника» обнаруживается, что задуманный Достоевским Мечтатель и Парадоксалист из «Дневника писателя» — если не одно и то же лицо, то во всяком случае мыслились автором как психологические двойники. В специальной подглавке второй главы «Дневника» за апрель 1876 г. озаглавленной «Парадоксалист», где впервые фигурирует этот персонаж, автор представляет его читателю в следующих словах: «Кстати, насчет войны и военных слухов. У меня есть один знакомый парадоксалист. Я его давно знаю. Это человек совершенно никому не известный и характер странный: он мечтатель. Об нем я непременно поговорю подробнее. Но теперь мне припомнилось, как однажды, впрочем уже несколько лет тому назад, он раз заспорил со мной о войне. Он защищал войну вообще и, может быть, единственно из игры в парадоксы. Замечу, что он «статский» и самый мирный и незлобивый человек, какой только может быть на свете и у нас в Петербурге» (XXII, 122)
И далее, закончив свой спор с Парадоксалистом, защищающим вслед за Кантом, Гегелем и Прудоном войну как стимул общественного развития, Достоевский заключает: «Я, конечно, перестал спорить. С мечтателями спорить нельзя» (там же).[95]
В первом из приведенных отрывков Парадоксалист прямо назван «мечтателем», причем здесь же романист обещает в будущем вернуться к этому персонажу на страницах «Дневника» и поговорить о нем «подробнее». Обещание это ведет к замыслу «начала романа» о Мечтателе при обдумывании следующего, майского выпуска «Дневника» с намерением выполнить данное слово. Однако оно тут же берется назад, так как автор «не вправе писать роман» из-за необходимости выполнить другие обещания, касающиеся состава майского номера «Дневника», данные в конце первой главы апрельского выпуска (подглавка 4, заключение). Лишь осенью, в начале ноября 1876 г., Достоевский возвращается к замыслу романа «Мечтатель», собираясь, по-видимому, поместить начало его в ноябрьском номере «Дневника». Но, набросав 6 ноября план № 6, Достоевский через несколько дней начинает работу над «фантастическим рассказом» «Кроткая», который и появляется в ноябрьском номере вместо ранее задуманного «Мечтателя», причем некоторые из психологических черт, первоначально закрепленных за образом Мечтателя, в измененном и переакцентированном виде переходят к герою «Кроткой» Последний набросок, по-видимому, связанный с работой над романом «Мечтатель», — диалог между отцом и его сыном (Мечтателем) (фрагмент № 7). Диалог этот помечен: «январь» (1877 г.). Позднее Достоевский к замыслу романа уже не возвращался.