Клоп задумчиво пожевал капусту, вылил в свой стакан остатки водки, выпил.
– Ладно, я – в деле, – произнес, наконец, он. – Только ты мне пушку дашь свою, с глушаком. Ну, когда я бабки передавать буду…
Зема поморщился.
– Зачем тебе пушка?
– Затем! Я уже старый на зону идти, да и башку подставлять неохота… Если что – завалю любого! Ну-ка, покажи…
Зема снова полез под одежду. В его огромной лапище пистолет казался игрушечным.
– «Макар», – привычно определил Леший.
Огромная лапа легко открутила глушитель. Конец ствола с резьбой непривычно вытарчивал из кожуха затвора.
– Так носить удобней и доставать…
– Не-е-е. Если шмалять, то надо тихо. – Леший взял смертоносную машинку, прицелился в телевизор, потом прикрутил глушитель на место, снова прицелился. Центр тяжести изменился, ствол заметно тянуло вниз.
– Продай, – неожиданно попросил он. Зема покачал головой.
– Ну, сведи с тем, у кого купил. Зема повторил отрицательный жест.
– Я его у Шкета отобрал. А он, говорит, на мусорке нашел. Здесь, недалеко, под обрывом…
– Давай шмальнем, для пробы, – предложил Леший.
– Давай, – неожиданно легко согласился Зема. – Только по разу, не больше. Зачем «маслята»[26] зря жечь?
Они вышли в огород, зашли в заросли бурьяна. Пахло сортиром, пылью и нищетой. Здесь валялись заляпанные побелкой козлы, в кучу глинозема была воткнута старая лопата. Зема выстрелил в землю – будто хлопнула пробка от шампанского. Взметнулся фонтанчик пыли.
– Кайфово! – сказал Леший и протянул руку. Зема не очень охотно передал оружие. Клоп поискал глазами мишень и, остановившись на отрезке толстой доски, прицелился. На этот раз удар пули почти перекрыл звук выстрела.
– Клево! Реально, глушит, – радостно удивился он. Зема поспешно отобрал пистолет.
– Хорошего помаленьку. Пойдем, надо выпить. А потом в очко с ребятами перекинемся…
Клоп вздохнул. Игра никак не входила в его планы. Но и отказываться нельзя: сразу нарушится атмосфера дружеской общности интересов, взаимного доверия и расположенности. И хотя такими мудреными словами Клоп никогда не изъяснялся, но чувствовал.
– Это можно.
От Мамы Гали он выбрался только в полдень следующего дня. На этот раз фарт от вора отвернулся, и всю свою долю с удачного «дела» он проиграл. Голова трещала с жесточайшего похмелья, он бродил по двору, дышал свежим воздухом, надолго нырял в лопухи – блевал, как определила опытная Пышка. Обслуга сочувствовала проигравшемуся в пух и прах вору. В конце концов, его накормили горячим бульоном, и он ушел к себе в мост.
* * *
Пронзительные серые глаза подполковника Коренева испытующе впились в лицо Лешего. Жесткая черная щетина торчала клочками. Покрасневшие веки не скрывали беспокойного бегающего взгляда.