— Алексеев, это кто с тобой? — окрикнул их вахтенный.
Пашка хотел было удрать, но Миша удержал его за руку.
— Это знакомый. К Николаю Васильевичу.
Они спустились вниз и остановились перед каютой старшего механика.
— Стой здесь, пока я тебя не позову, — приказал Миша и постучал в дверь.
— Можно! — услышал Миша из-за двери.
— Николай Васильевич занимался, но, увидев мальчика, отложил циркуль и пересел на койку.
— Ну, как дела, Миша?
— Николай Васильевич, — не отвечая, начал Миша. — Вы мне сказали, что, если меня когда-нибудь затрёт, приходить к вам за советом.
— Был такой разговор. Затёрло, значит? Миша коротко рассказал все, что знал о Пашке, вплоть до последней встречи. Николай Васильевич внимательно слушал, постукивая пальцами по краю стола, на котором был разложен чертёж, и, когда Миша кончил» встал.
— Все ясно. Где твой Пашка?
— Тут. За дверью.
— Давай его сюда.
Миша открыл дверь и позвал мальчика. Грязное лицо, светлые волосы, круглые от удивления и страха глаза вызвали улыбку на лице механика.
— Вон он какой, Пашка! Когда ты из деревни прибыл?
— Третий год пошёл.
— Так. Давно воровством промышляешь? Пашка замялся.
— Говори правду! — строго сказал Миша.
— Недавно… Я, дяденька, только мясо украл. А больше никогда…
— А на какие деньги в карты играл? — продолжал спрашивать механик.
— Я накопил. Сам зарабатывал и накопил.
— И все проиграл?
— Все до копейки.
— А что думаешь дальше делать?
— Не знаю.
— Плохи твои дела, Пашка. Очень плохи, — задумчиво сказал механик. — Приехал в город культуры набираться и угодил в помойную яму. Ты же знал, что в карты играть — гибельное занятие?
— Знал.
— Почему же ты играл?
— А я думал отыграться.
— Все вы так думаете, а думалка-то у вас плохо варит. А надо что-то придумать… Самое лучшее — сходить тебе к директору училища и покаяться. Помни, что, если ты чистосердечно сознаёшься и раскаешься, это уже половина вины долой. Могут и простить. Понял?
— Понял.
— Боишься идти?
— Боюсь.
— Как же быть? Дел натворил целый ворох, а ответ держать трусишь. Когда мясо воровал, не боялся?
— Боялся.
— А все-таки украл. Так и сейчас надо. Пересилить страх. Потом легко будет. Сколько же ты мяса украл?
— Кило четыре с лишним.
— А точнее? — Ну, пять.
— Да… Серьёзное дело. — Ведь посадить могут, дяденька…
— Могут и посадить, — подтвердил Николай Васильевич. — А все-таки дорога только одна у тебя: признаться самому.
Пашка заплакал.
— Боюсь, дяденька, один идти… Сердце застывает…
— Ну, вот что сделаем. Так и быть, схожу с тобой к вашему директору. Согласен?
— Согласен, — сказал Пашка и горько вздохнул, — Только они меня все равно в милицию отправят.