— Бродом пойдём, — коротко сказал дед, осторожно спустился с крутого берега на отмель и вошёл в прохладную воду.
Река в этом месте была мелкая, не выше колен. Войдя в неё, дед наклонился, ополоснул лицо и бороду, крепко отжал её и перекинул через плечо.
От реки тропинка шла сначала в прохладной тени старого дубового леса. Дед шагнул на неё осторожно, опираясь на крепкую палку. Все молчали.
— Вёрст с пяток так пройдём, — заговорил наконец дед и посмотрел вверх, точно ловил ускользавшие воспоминания. — Там две сосны стоят рядом, у них верхушки громом отбило. Там, понаправо, старый лес пойдёт, а поналево — гарь. Теперь она уж и не гарь, верно, давно лесом поросла. Молодняком этим и идти, а там бугорок, на нём дуб старый, обгорелый, сдалека его видно. Опалило его, когда лес горел, а совсем не сгорел. От того дуба уж каждый шаг с оглядкой. Другие приметы говорить буду. Глаза мои ещё видели, как последний раз ходил поглядеть, на старое чего-то потянуло.
Остановившись, дед Никита согнул молоденькую липку, сломал её, обрезал сучки, вершину и протянул шест Саше.
— За серёдку держи, — сказал он, — провалишься — она сдержит, по ней и выберешься на твёрдое место. Не забудь. Первый идёшь.
Сердце у Саши сильно забилось, но шага он не замедлил.
По тропинке двигались в полном молчании. Даже дети притихли на руках у старших. Земля стала сырой, зелёный мох покрывал её, тропинка исчезла — видно, шли они уже нехожеными местами. Наконец высокие деревья старого леса остались позади и показались тощие, обросшие седым мхом сосны. Начиналась Адрюшкина топь.
Саша на минуту остановился. Глазам стало горячо, а в затылок точно кто-то подул холодом. «Значит, я всё-таки трус», — с отчаянием подумал он.
Дед Никита оглянулся.
— Бабка, ты тут? — спросил он, по привычке поднося руку козырьком к глазам. — Тут? Ладно. Теперь слушать меня: куда я ступлю — туда все ступайте. Поняли?
Бабушка Ульяна подошла, стараясь не показать усталости. Малыши качались у неё на перекидке, спереди и сзади, как в гнёздышках.
— Я Маринку возьму за руку, — сказала она, — а тебе, дед, Гришаку вести.
— А козу кто поведёт? — испуганно спросила Маринка.
— Маньку я поведу, — заявил Гришака, — верёвку только мне нужно, привязать её.
Верёвочка тотчас нашлась в бабушкином кармане, и никто этому не удивился. Дети Малинки знали: у бабушки Ульяны в карманах всегда найдётся нужное. Гришака старательно обмотал верёвкой рога недовольной Маньки.
— Не балуй, — сказал он строго, — тпру-у!
Саша засмеялся, и вдруг ему стало совсем легко.