В первые минуты слоны не искали причины беды, они тревожно и жалобно трубили, окружив мать, а она с криком старалась поднять слонёнка. Обвивая хоботом, ставила его на ноги, но он снова и снова падал. Наконец, кровь, окрасившая жёлтый песок, разъяснила слонам судьбу детёныша. С яростными криками они тут же двинулись к деревьям, ища виновников беды. Трубные звуки разнеслись по притихшей равнине, слоны жаждали мщенья. Дрожь сотрясала деревья: слоны охватывали их хоботами, били клыками, но люди орды старались не выдать своего присутствия, молча прижимались к стволам и толстым сучьям, тёмный цвет их кожи сливался с цветом коры.
Постепенно ярость слонов начала утихать. Не находя на ком выместить злобу, они уже трубили не так громко и собрались удалиться. Обрадованный этим, молодой неопытный Гур завозился на своём дереве и приподнялся, выглядывая из густой листвы. Но тут громадный слон-вожак его заметил и, видимо, решил, что он-то и есть убийца. С громким яростным рёвом он обхватил ствол дерева хоботом и встряхнул его. Тонкое дерево закачалось: Гур второпях не догадался выбрать ствол покрепче. Его жалобный вопль оживил жажду мщения. Слоны снова затрубили и, толкая друг друга, устремились на помощь вожаку. А тот уже изменил тактику: упираясь лбом в ствол дерева, он нажал на него всем своим громадным весом. Дерево задрожало, наклонилось. Последний отчаянный вопль Гура заглушили торжествующие крики слонов. Они стеснились на месте, где упало дерево. Затем, когда жажда мести была удовлетворена, разом двинулись вверх по откосу, увлекая за собой осиротевшую мать.
От дерева, лежащего на земле, остался голый ствол. Ветви, листья, искрошенные и изломанные, были втоптаны в землю с остатками того, что ещё недавно было человеком.
Слоны давно исчезли вдали, а люди орды всё ещё не решались спуститься на землю. Они словно застыли, не двигаясь, не разжимая пальцев, впившихся в сучья деревьев.
Но вот высоко в воздухе появились какие-то крошечные тёмные точки. Стремительно увеличиваясь, они приобрели очертания птиц. Ниже, ниже! Два огромных грифа, плавно покачиваясь на распростёртых крыльях, опустились на труп слонёнка, над которым уже жужжали большие синие мухи.
Уступить им этот кусок нежного мяса, добытый с такой опасностью? Ну, нет!
Слоны были забыты. С яростными криками мохнатые тела посыпались с деревьев, размахивая дубинками и рубилами, люди устремились на грабителей. Испуганные грифы, раскрыв крылья, пустились бежать по песку: тяжёлым птицам подняться в воздух без разгона невозможно. Однако охотники оказались проворнее. Руй камнем перебил крыло одному хищнику, лёгкий на ногу Кас перерезал дорогу другому. Гриф угрожающе щёлкнул клювом, но тут же забился на песке: Кас ловким ударом дубинки сломал ему шею. Люди, только что пережившие смертельную опасность, уже о ней не думали. С радостными криками они окружили слонёнка, нежная его кожа быстро подалась ударам тяжёлых рубил. Грифов бросили женщинам: с них и этого хватит. Женщины не протестовали: к большой заботе со стороны мужчин они не привыкли. Правда, гриф жестковат и падалью припахивает, но на такие мелочи они не обращали внимания. И потом от слонёнка, наверное, тоже что-нибудь останется, когда мужчины, насытившись, станут добрее. И чёрные перья грифов разлетелись по воздуху.