В своем поэтическом творчестве Хлебников все чаще в эти годы обращается к теме настоящего. Одна из его поэм так и называется: «Настоящее». Эта поэма, а вместе с ней «Ночь перед Советами», «Прачка» и «Ночной обыск» были задуманы как грандиозное театральное действо со множеством персонажей. Здесь и Великий князь, и барыня, и господское семейство, и «братва», и нищие с Горячего поля (так называлась свалка в Петербурге), и прачка, и старухаслужанка, и еще много, много других.
Драматизм накален до предела в поэме «Ночь перед Советами». Сталкиваются старуха-барыня и старуха-прислуга. У каждой из них своя правда, причем весьма убедительная. Поэма во многом автобиографична. Как мы указывали ранее, в барыне угадываются черты матери Хлебникова, Екатерины Николаевны. Барин, которого в окончательном тексте поэмы нет, в черновиках назван по имени: Владимир Алексеевич. Поэма начинается с того, что прислуга радостно сообщает: «Барыня, а барыня!.. /…Вас завтра повесят!» Барыня вспоминает свою жизнь и не может понять, что же она сделала такого, что прислуга так ее ненавидит. Напротив, она никогда не жила для себя, всегда — для других. Она даже рисковала своей жизнью ради народа, который теперь проявляет черную неблагодарность! Она рассказывает, как ухаживала за ранеными во время Русско-турецкой войны, посещала собрания «Народной воли».[123]
Но после этого свою историю рассказывает старуха-прислуга, выросшая в деревне. Это страшная история о том, как ее бабке, крепостной крестьянке, барин велел выкармливать грудным молоком щенка.
Черный шелковый комок на плечо ей слез.
И зараз чмок да чмок.
Собачье дитя и человечье,
А делать нечего!
Захиреешь в плетях,
Засекут, подашь если в суд! — штаны снимай!
Сдерут с кожи алый лоскут, положат на лавку!
Здесь выжлец, с своим хвостищем —
А здесь мой отец, возле матери нищим!
Суседские дети мух отгоняли.
Барыня милая!
Так-то в то время холопских детей
С нечистою тварью равняли.
Так они вместе росли — щенок и ребенок.
В деревне ее прозвали Собакевной. Однажды, когда щенок уже вырос и стал красивым псом, сын Собакевны решил отомстить за мать и удавил пса. Барин после этого засек мальчика до полусмерти. Собакевна, оплакивая свою загубленную молодость, спилась и рано умерла. «Правду скажу, — завершает свой рассказ внучка Собакевны. — Когда были господские — / Были мы ровно не люди, а скотские! / Ровно корова!»
Может быть, подобное действительно происходило и Хлебников слышал такие рассказы. В более раннее время этот сюжет неоднократно использовался и в литературе, и в живописи. Например, в повести А. Бестужева-Марлинского «Замок Эйзен» (другое название «Кровь за кровь», 1827), в картине художника-передвижника Н. Касаткина «Крепостная актриса в опале, сосланная на конюшню кормить своей грудью брошенных щенят (Талант и цепи рабства)» (1910).