* * *
В этот раз его сон был черным и глубоким, как пасмурная ночь.
Очнувшись от провального забытья, вызванного действием транквилизатора, Дибров долго не мог понять, где он и что с ним происходит. Предметы перед глазами двоились, не желая принимать резкость очертаний, руки и ноги казались налитыми свинцом, вокруг что-то гудело, вибрировало, в тон этим судорогам тонко позвякивал невидимый металлический предмет, воздух пах резко и неприятно…
Запах нагретого металла… Запах Сервов и раскаленной пустыни Нового Селена…
«Янус»… Я на борту «Януса»… Переборки дрожат… режим глубокого торможения… перегрузки…
Он приложил невероятное волевое усилие, чтобы сфокусировать свой взгляд на белом пятне, и долго, пристально смотрел на него, пока не понял, что это такое…
Над головой нависал низкий стерильно белый потолок медицинского отсека. Ощущение реальности вдруг навалилось на Андрея, сообщая его измученному сознанию истинное положение вещей: он лежал на узкой койке, пристегнутый к ней ремнями за запястья и лодыжки. Еще два ремня перехлестывали грудь и бедра. В изголовье нудно попискивал терминал системы автоматического поддержания жизни да еще резал по нервам металлическим звоном какой-то плохо закрепленный медицинский инструмент, воспринимающий вибрации корпуса космического корабля.
Свинцовая тяжесть, которую он испытывал при пробуждении, была вызвана периодически возникающей перегрузкой, и осознание этого помогло Диброву безошибочно угадать — «Янус» маневрировал в околопланетном пространстве Марса, выходя на орбиту запуска челночных кораблей.
Дверь отсека внезапно зашипела, открываясь.
* * *
— Очнулся? — спросила Джоана, входя в отсек.
Андрей не имел привычки отвечать на риторические вопросы. Он даже не скосил глаз, чтобы взглянуть на нее. Внезапное острое воспоминание о событиях в гибернационном отсеке обрушилось на него, оглушив Диброва чувством непоправимости.
Что со мной происходило?! Что я наделал?
Он повернул голову, посмотрев на Джоану с немым, мучительным вопросом во взгляде. Она истолковала это по-своему.
— Нам следует обсудить возникшую ситуацию, верно? — произнесла Лори, пододвигая к его койке снабженное магнитной подставкой кресло, и по выражению ее лица Дибров безошибочно угадал — она нервничала.
— Я, наверное, должен извиниться перед тобой, — сухими губами произнес он, чувствуя себя достаточно глупо и дискомфортно — пристегнутый ремнями, дрожащий, дезориентированный…
— Я пришла не за извинениями, — отозвалась она, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — По решению ЕСА ты снят с должности командира «Януса» до выяснения причин случившегося. Мною уже получено соответствующее распоряжение с Земли. — Она старалась говорить ровно, но нервозность все равно проскальзывала в ее голосе.