Айсберг. Все время пытаешься меня обидеть.
Белокурая. Ты перечисляешь стандартные проблемы советской семьи. Кстати, гиперопекающая жена – это большой шанс, что мужик не сделает карьеры. Знаю по собственной семье.
Айсберг. А вот я тут не вижу проблем за их отсутствием.
Белокурая. У тебя глаз уже замылен.
Айсберг. У меня отличная семья. Мне просто не хватает романтики в жизни.
Белокурая. Дай бог! Извини, мне надо убегать…
«Не хватает романтики козлу!» – фыркнула про себя Елена.
Никиты на экране не было, это огорчало.
Посмотрела куски написанного текста: «…„Новые русские“ слишком молодой класс для того, чтобы иметь собственный кодекс чести, отличающийся от всего остального общества и своими плюсами, и своими минусами. „Новый русский“ в первом поколении отличается от богатого европейца так же, как интеллигент в первом поколении отличается от потомственного интеллигента. „Новые русские“ пришли в свою среду из разных слоев, принеся с собой все представления о жизни этих слоев, и подозревать их в отличие от всех остальных в чем-то, кроме дохода, и рано…»
Начала собираться домой. Подумала, зачем спешит в пустой дом? Поняла, что для того, чтобы увидеть Никиту на экране домашнего компьютера.
Смешно, но к разводу не оказалось ни одного реального кавалера. В последнее время она было вышла на охоту за одним молодым музыкантом. Но он каждый день по телефону рассказывал встрепанным голосом, что у него на даче упала в колодец кошка, сломала руку бабушка, а тетю сбил похоронный автобус. Он был человек «профессиональное несчастье» и, видимо, потому так проникновенно играл на фортепьяно. Но даже для опекающей Елены его чернухи оказалось много.
Второй был успешным менеджером, с профилем победителя, которого хотелось отчеканить на металлических монетах. Внешне напоминал Толика и вполне подходил по всем статьям. Его любимой присказкой было: «Женщина как мороженое, сначала холодная, потом тает, потом липнет…» Все уже подошло к согласию заехать к нему на кофе, но Елена имела глупость вывести его на светскую вечеринку. Он увидел раскрученный бомонд и сник. С ним что-то случилось. И он повторил все стадии поведения мороженого: сначала окаменел, потом потек, а затем начал липнуть ко всем со своими визитками и лизать небрежно подставленные места. Елену чуть не стошнило, а он уже не мог остановиться, как ребенок, попавший на конфетную фабрику.
Так что, когда в финале он сказал: «Ну вот, а теперь ко мне, пить кофе?» – Елена выгнула бровь дугой и усмехнулась: «Я? К вам? Я не могла обещать ничего подобного!»