– Салли?
Фетр сидела за своим столом, и, кроме нее, в кабинете больше никого не было. Однако она не ответила.
– Что случилось?
– Ничего, – ответила она так тихо, что Сорвин не расслышал.
– Прости?
– Я сказала «ничего», – поворачиваясь к нему, повторила она. Голова ее тут же приняла прежнее положение, качнувшись как на пружине.
Будь она подозреваемой, Сорвин продолжил бы ей лгать, но вместо этого он резко сменил тему:
– Они не правы, Салли. Я чувствую это.
Фетр фыркнула, и только.
– Блум убил своего отца. А останки принадлежат ребенку Фионы Блум. Остается лишь один вопрос: кто убил Мойнигана?
На этот раз Фетр даже не фыркнула.
– Мойниган встретился с Фионой Блум в Лестере. Он знал, что она была беременна, когда уезжала из деревни, поэтому он, естественно, поинтересовался, что с ребенком. Сначала она ему не ответила, но потом он выжал из нее правду. И она призналась… – Сорвин резко оборвал себя. – Но в чем?
Он умолк, пытаясь найти ответ на этот вопрос.
– Ты с ней спал? – внезапно спросила Салли тихим спокойным голосом.
Это застало его врасплох. Сорвин вскинул голову, но тут же поймал себя на том, что не может взглянуть на нее.
– С кем? – Но недовольный тон мало чем мог ему помочь.
Возможно, Фетр была не настолько опытна, чтобы уметь застегнуть наручники, но она достаточно наслушалась подозреваемых на допросах, чтобы отличать правду от лжи.
– Значит, спал.
– Нет! – Однако он выдал себя уже тем, что не спросил, кого она имеет в виду. Поэтому не прошло и нескольких мгновений, как он опустил голову и сказал: – Да.
На мгновение она словно растерялась, услышав его признание.
Но только на мгновение.
– Ты ублюдок! – прошипела она, и морщинки гнева лишь подчеркнули размер ее глаз.
– Послушай, дело совсем не в этом…
– А в чем?
Это был хороший вопрос, который еще больше подчеркивал пошлость его заявления.
– У нас ничего не было… – снова начал он, но и эта попытка оказалась не слишком удачной.
– Просто забудь.
Фетр развернулась и уткнулась в экран компьютера, оборвав все контакты с внешним миром.
– Салли, я знаю, что не должен был этого делать, – после длительного молчания проговорил Сорвин. – Я до сих пор не могу прийти в себя – чувствую себя мерзкой, грязной тварью. Я… я… – Чувство вины покинуло его, и он попытался начать сызнова. – Салли, я не люблю ее. Она, конечно… привлекательная, но я ее не люблю. – Никакой реакции не последовало. – Я люблю тебя, Салли.
Ответом вновь было молчание.
– Салли, я больше не могу извиняться. Я совершил ошибку…
Но она по-прежнему молчала, что было гораздо хуже, чем взрыв гнева.