– Это важно.
Ее собеседница продолжала колебаться, однако властная интонация, документы и настойчивый вид Фетр были достаточно убедительны. И девушка уступила.
– Проходите, пожалуйста.
Она сделала шаг в сторону, и они вошли под своды замка, оказавшись в просторном зале, убранном в средневековом стиле: он был заставлен доспехами, старинной, но изящной мебелью, на стенах висели портреты маслом, а в центре располагался огромный камин.
– Следуйте за мной, пожалуйста, – промолвила женщина.
Петляя между многочисленными украшениями, роялем и чучелом медведя, которому явно надоело стоять на задних лапах, взирая на исключительно изысканный образчик мейсенского фарфора, они прошли через зал к лестнице и, поднявшись по ней, свернули направо, в галерею, а затем налево, в коридор, уходивший в глубь замка. И наконец они оказались в той самой комнате, в которой Елена и Айзенменгер накануне пили шампанское.
– Пожалуйста, подождите здесь, а я посмотрю, освободился ли мистер Хикман.
И она вышла, оставив их наслаждаться великолепием обстановки.
– Черт побери! – заметил Орам. – Я не отказался бы с ней поразвлечься.
– Да что ты говоришь? – вздохнула Фетр.
– Интересно, у нее есть кто-нибудь?
– Интересно, она считает тебя таким же отвратительным, как и я?
– Она – иностранка.
– Да?
– Ты что, не слышала? Никто из них не умеет правильно произносить слово «мистер». Наверное, француженка.
– Я и не знала, что ты такой знаток.
Он передернул плечами, давая понять, что она еще многого о нем не знает, и, довольный тем, что поставил ее на место, принялся осматривать комнату. На столике, где Тристан накануне разливал шампанское, он обнаружил нефритовую китайскую головоломку. И несомненно, уделил бы ей больше внимания, если бы догадывался о ее цене, вернее, о том, что она бесценна.
Фетр в это время изучала портрет какого-то джентльмена XIX века со столь заросшей физиономией, что лицо его едва виднелось из-под усов, бороды и бакенбардов.
– Интересно, кто это?
– Какой-нибудь предок, – подняв глаза, предположил Орам.
Фетр решила, что настало время восстановить субординацию.
– Это я и без тебя знаю. Меня интересует, кто именно.
Орам подошел к Фетр, и оба уставились на портрет с таким видом, словно сосредоточенность взгляда могла компенсировать отсутствие информации.
– Не знаю, – пожал он наконец плечами.
– Кем бы он ни был, он наверняка до сих пор бродит ночами по коридорам и пристает к призракам горничных.
Дверь отворилась, и в комнату вошел аристократического вида мужчина средних лет в голубом свитере, надетом поверх рубашки и галстука.