Воспользовавшись тем, что надсмотрщики ослабили внимание и отпустили допрашиваемых, капитан Рэд стал медленно и едва заметно подбираться к тарелке с овсяной кашей.
– А этот шрам? – неожиданно спросил командор де Лепельер.
Капитан Рэд вздрогнул.
– Какой шрам?
– Мне кажется, что у вас шрам на левом виске, да и на правом, кажется, тоже есть...– с сомнением произнес командор.– Это что, тоже следы от бочки с ванилью?
– Нет-нет! – тут же возразил капитан Рэд.– Вовсе нет. Это след от щипцов, которыми меня вытаскивали из утробы моей бедной-бедной мамочки.
Он снова закатил глаза, будто скорбя о судьбе своей родительницы.
– Надеюсь, ваша честь, что вы не доставили такой неприятности вашей маме?
Дюрасье, которому не терпелось почесать руки, с размаху ударил капитана Рэда по шее.
– Будь почтительным к командору, собака! – заорал он.
Не устояв, старый морской бродяга упал на колени, но тут же воспользовался такой возможностью, чтобы подобраться к тарелке с овсяной кашей и уткнуть в нее морду, подобно тому, как это делают свиньи, поедающие отруби из корыта.
Хрюкая и чавкая словно боров, капитан Рэд принялся расправляться с кашей.
Лягушонок, который чувствовал себя голодным не меньше, а, может быть, и больше капитана Рэда, тут же последовал его примеру.
– Отвратительно! – воскликнул Дюрасье.– Ваша честь, вы видите, что я был прав? Так могут поступать только английские свиньи.
Де Лепельер застонал и отвернулся.
– Уберите их отсюда! Да поскорее!..
Бедный лекарь в ужасе закрыл лицо руками и пробормотал:
– Они съели всю кашу, ваша честь. Боже мой, какая неприятность.
Надсмотрщики схватили Лягушонка и капитана Рэда за ноги и вытащили их за порог каюты.
Первый помощник капитана остался наедине с командором де Лепельером.
– Ваша честь,– сказал он,– если мне будет позволено, то я отправил бы их обратно в трюм, раз уж вы не разрешаете мне вздернуть их на рее.
– Я не разрешил бы вам повесить их, даже если бы они были англичанами. А учитывая, что эти несчастные – французы, приказываю вам взять их на довольствие как матросов.
Дюрасье недовольно засопел.
– Если относительно юнги мне что-то понятно,– сказал он,– но что делать с этим одноногим, я не знаю. От него ни малейшего толку, его даже на вахту поставить нельзя.
Де Лепельер вяло взмахнул слабеющей рукой.
– Пусть драит палубу. Это лучше, чем кормить крыс в трюме.
На лице первого помощника капитана заиграли желваки. Сквозь плотно сжатые губы он процедил:
– И все-таки я бы их повесил. С вашего разрешения я удаляюсь.
Как и распорядился командор де Лепельер, Лягушонка и капитана Рэда определили в матросы.