Это повергло ее в смятение. Нет, пожалуй, сейчас не время читать псалмы о любви. Нужно вознести молитву Богородице... Хотя нет... Наверное, только сам Господь Бог, всемогущий и всевидящий, способен сейчас защитить ее, свою верную дщерь, Фьору, от безумства стихии.
Она прикрыла глаза, сложила руки и вполголоса произнесла:
Сердце чистое сотвори во мне, Боже,
И дух правый обнови внутри меня
Не отвергни меня от лица твоего
И Духа Твоего Святого не отними от меня
Возврати радость спасения Твоего
И духом владычественным утверди меня
Научу беззаконным путям твоим
И нечестивые к Тебе обратятся
Избавь меня от кровей, Боже,
Боже спасения моего
И язык мой восхвалит правду Твою
Господи,
Отверзи уста мои
И уста мои возвестят хвалу Твою:
Ибо жертвы ты не желаешь —
Я дал бы ее
К всесожжению не благоволишь
Жертва Богу – дух сокрушенный
Сердце сокрушенного и смиренного
Ты не презришь, Боже...
Ветер снова поменялся, и каравеллу стало бить в борта с такой силой, что она давала ужасный крен. Но ее огромный закругленный киль прилегал к волне, словно приклеенный и противостоял напору разбушевавшегося моря.
Туча, с приближением которой усилился ветер, нависала над водой все ниже, сужая и поглощая пространство вокруг корабля.
Волны, достигавшие исполинских размеров, гигантскими волами накатывались на корабль.
Время от времени огромная молния, цвета красной меди, рассекала темное напластование мрака от зенита до горизонта. Прорезанная ее алым сверканием толща туч казалась еще более грозной. Пламя пожара, внезапно охватывавшее ее глубины, озаряя на миг передние облака и их хаотическое нагромождение вдалеке, открывало взорам всю бездну.
Потом все гасло, и начинал грохотать гром.
Брызги пены взлетали выше матч. Потоки воды то и дело захлестывали палубу, и всякий раз, когда при боковой качке каравелла наклонялась то правым, то левым бортом, клюзы, подобно раскрытым ртам, исторгали пену обратно в море.
Матросы вместе с капитаном оставались на палубе, волны били отважным матросам прямо в лицо. Все вокруг было охвачено неистовством.
Внезапно, после первого ужасного натиска, ураган, продолжая подгонять каравеллу, принялся реветь глухим басом.
С мостика тут же раздался зычный крик капитана:
– Подтянуть сезни! Завязать нокгордени, бакгордени и гитовы! Закрутить ванты!
Не успели матросы убрать все паруса и привязать их к перекладинам матч под непрерывно хлеставшим дождем, как ураган возобновился с новой силой. Волны и ветер свирепо обрушились на нее, а валы достигали такой величины, что порой грозили накрыть каравеллу целиком.